Право на имя

Выбор имени: родители, святцы и другие алгоритмы

Право на имя как социально-лингвистический тренд появилось не так давно. Раньше не было такой идеи, что человек сам может выбирать, как его называть. Но со временем круг тех, у кого есть право давать имена, стал расширяться.

Согласно архаичным представлениям право на имя есть в первую очередь у высшего существа и у тех, кого оно этим правом наделило. Так, в Библии правом давать имена наделен первый человек, Адам. Кроме того, в некоторых культурах есть идея скрытых имен, когда упоминание настоящего имени табуировано. В основе этого табу лежит представление о том, что называние имени может разгневать высшее существо и тем самым повредить носителю имени.

Для традиционной культуры очень важны ограничения, которые определяют выбор имени. У родителей на протяжении веков не было полной свободы выбора в отношении имени ребенка. 

В нашей традиции действовал календарный принцип, а источником имени были святцы. Но бывают и другие, самые неожиданные правила. Например, в бирманской традиции имя ребенка зависит от того, в какой день недели он родился. Днем недели определяется первый звук имени: например, у того, кто родился в понедельник, первый звук имени должен быть заднеязычный (к или кх), а кто родился в четверг, у того первый звук имени будет губной. 

Сейчас мы, во-первых, можем менять собственное имя, во-вторых, имя имеет варианты (полные, краткие, уменьшительные), и я могу попросить, чтобы меня называли Александром, Сашей, Аликом, Шурой или Саней, и такой запрос точно не вызовет ни у кого никаких возражений. Каждый может заявить, что есть стандартные правила, но он не хочет им подчиняться: «Я хочу называться не Аней, а Анной», или «Я хочу называться не Сашей, а Шурой».

На канале «Основа» вышел разговор с Александром ПиперскиКак устроены ударения в русском и на каком языке говорит ИИРаньше, скажем, в студенческой аудитории преподаватели по умолчанию называли студентов стандартной краткой формой имени. А сейчас все чаще спрашивают: Как вас называть? Обычно выбирают между Василий и Вася, Анна или Аня, и так далее. Идея предпочитаемого имени (preferred name), которая теперь довольно часто встречается в анкетах, возникла в российской реальности в последние лет десять. Это, видимо, во многом заимствование из англоязычной традиции.

Правила вежливости 

Как обращаться к человеку, на ты или на вы? Раньше для взрослых образованных городских жителей по умолчанию действовало правило в начале общения называть друг друга по-русски на вы. Бывают и формальные правила: например, в Германии в некоторых школах было принято в определенном классе менять обращение к детям и переходить с ты на вы, с Du на Sie.

Сегодня учителя обычно интересуются у учеников, какой вариант те предпочитают. Такой подход соответствует современным тенденциям, но создает проблемы: разные дети хотят разного.

В русском и в немецком языках возникает дополнительная проблема из-за того, что вы используется и для единственного числа, и для множественного, так можно обратиться к одному человеку и ко многим. 

В то же время обращение по имени-отчеству к учителю в школе абсолютно непоколебимо. Учителя не становятся Аннами и Василиями, к ним не обращаются на ты, сколько бы лет им ни было.

Сегодня выбор общения на ты или на вы часто обсуждается сразу после знакомства. Бывают корпоративные попытки внедрить обращение на ты, не всегда успешные. А вот асимметричное ты, когда начальник говорит ты по умолчанию, а ему в ответ подчиненный должен говорить вы, уже практически ушло. Такая ситуация изредка возникает с очень молодыми подчиненными или с начальниками определенного склада в некоторых коллективах. 

Как к вам лучше обращаться?Приключения дамы и господина в РоссииВ тех языках, где есть противопоставление ты и вы, оно устроено по разному. Например, по-русски обращение на вы в транспорте считается нейтральным, а, скажем, в Сербии трудно себе представить, чтобы два незнакомых молодых мужчины общались в автобусе на вы. 

Вообще, различение ты и вы встречается не так часто, как нам кажется. Если посмотреть на соответствующую карту во Всемирном атласе языковых структур, то окажется, что больше половины языков не имеют противопоставления ты/вы (T–V distinction, от латинских местоимений tu/vos). В Европе оно много где присутствует; в Юго-Восточной Азии скорее встречается избегание местоимений (вместо них говорят что-нибудь типа старший брат, дядюшка или используют титул). А в остальных частях мира — в Америках, в Австралии, в большинстве языков Африки — проблемы выбора формы местоимения просто нет. 

Есть и другая проблема выбора имени, связанная уже не с местоимениями, а с тем, как мы называем людей за глаза.

В русском языке традиционно не принято называть человека за глаза по фамилии, если он обладает высоким статусом. 

Поэтому мы не удивляемся, если учителя называют учеников за глаза по фамилии, но ученик не должен за глаза называть учительницу по фамилии, и учительница обидится, если это услышит. Но главная проблема не в этом. Заглазного называния в нашей жизни стало гораздо больше: мы все время пишем тексты в социальных сетях и мессенджерах, которые доступны всем или многим, и нам все время приходится упоминать разных знакомых. Возникает два вопроса: можно ли считать употребление имени в таком контексте называнием за глаза? И распространяется на эту ситуацию право на имя?

Можно тегнуть человека, это решает проблему: при этом мы используем то имя или ник, который человек выбрал себе сам. Если такой вариант не годится, придется решать, как назвать человека, имея в виду, что тот может эту реплику или комментарий увидеть. Вряд ли тут подойдет фамилия, скорее имя-фамилия или хотя бы инициал с фамилией. Из опыта личных наблюдений за наименованием меня в третьем лице я знаю, что помогает необычная буква в инициалах: люди радуются букве ч и говорят про меня АЧ или ПАЧ.

Заведующая, но преподаватель 

Отдельную сложную систему образуют способы называния женщин по профессии и по должности. В ней есть много разных уровней в зависимости от того, насколько мы готовы учитывать мнение другого человека. Стандартная система, которая действовала до начала бурных споров на эту тему, состояла в том, что есть список слов, про каждое из которых мы знаем, как и когда его употреблять по отношению к женщинам. При этом у каждого слова могли быть свои стилистические пометы. Например, в трудовой книжке надо писать учитель, а в жизни все говорят учительница. 

На канале «Глагольная группа» вышел стрим о феминитивахЧто лингвисты думают об «авторках» и о влиянии волевых решений на развитие языкаВ целом применительно к феминитивам женщина может реализовать свое «слабое» право на феминитивы: сказать, что по отношению к ней во всех случаях надо использовать феминитивы или, наоборот, ни в каких случаях не использовать. Иными словами, по отношению к отдельному человеку действует одно правило для всех слов: использовать феминитивы или не использовать. Тогда нам нужно не только помнить языковые свойства отдельных слов, но и хранить у себя в голове пометки про отдельных людей.

Но возможно и «сильное» право на феминитивы, когда женщина имеет разные предпочтения для разных слов. Например, Таня хочет называться поэтессой, но председателем клуба, а Вера хочет быть редактором, но журналисткой. Такое последовательно проведенное право на имя требует от собеседников Тани и Веры очень больших затрат ресурсов. Если мы начинаем учитывать такого рода предпочтения каждой женщины, нам уже нужно запомнить не просто правила употребления отдельных слов, а правила употребления слов, умноженные на количество людей с личными предпочтениями.

Если мы относимся к коллеге или подруге с уважением, если мы хотим ей понравиться, то мы, конечно, запомним, что она заведующая кафедрой, но преподаватель музыки. 

Но про каждого человека запоминать такое довольно сложно, так что мы в основном используем нейтральную стратегию, рискуя при этом, что наши представления разойдутся с представлениями того, о ком мы говорим.

Даже если ориентироваться на нейтральную стратегию и стандартные правила, тоже возникают трудности. Скажем, журналистка — вроде бы стандартное слово, но при этом, если добавить прилагательное научный, то научный журналист оказывается явно лучше, чем научная журналистка, для меня, во всяком случае. Наверное, можно сказать Сегодня на собеседование приходила интересная кандидатка, но сказать кандидатка наук невозможно — терминологически закрепилась форма кандидат наук.

Кто решает за группу

Право на имя действует в основном применительно к тому, каким именем меня называют другие, и отчасти в том, как женщину называют по профессии. Но есть еще и проблема выбора наименования для уязвимых групп. 

Например, можно говорить о незрячих, слепых, слабовидящих, людях, которые не видят, с нарушениями зрения, с ограниченными возможностями зрения и так далее. К кому мы должны прислушиваться в первую очередь, выбирая «имя» для представителей группы: к человеку, который не видит, или к человеку, который много общается с незрячими и защищает их интересы?

Когда речь идет о том, как обозначить людей по принадлежности к группе, мнения часто расходятся. Сейчас консенсус состоит в том, чтобы говорить люди с нарушениями зрения, но сами они иногда отказываются от длинных эвфемизмов и называют себя слепыми. При этом у говорящего нет возможности называть разных представителей группы по-разному в зависимости от их предпочтений, иначе ему придется каждый раз комментировать эту разницу.

Во многих случаях мы ориентируемся на самый громкий голос в публичном пространстве, а он довольно часто принадлежит не представителям самой группы, а тем, кто о них заботится.

Это хорошо видно в случае с бездомными. Мы не знаем мнение людей, оказавшихся на улице, о том, как их лучше называть. Но мы знаем, что те, кто им помогает, предпочитают слово бездомный и не употребляют слово бомж. Получается, что слово бомж, которое было задумано как эвфемизм, чтобы не говорить бездомный, в свою очередь превратилось в ярлык с отрицательными коннотациями. 

Как бы мы ни сочувствовали бездомным людям, мы все равно продолжаем считать, что жить на улице нехорошо, нам не нравится такая жизнь, бездомные могут вызывать у нас ощущение небезопасности. Поэтому эвфемизмы, обозначающие неприятные явления, неизбежно изнашиваются. 

Эвфемизмы: от суеверий до политкорректности«Благозвучные» слова используют не только вместо ругательствВ том, как скоро это происходит, большую роль играет длина слова. Слово бомж короткое, поэтому из него легко получается ругательство: Ах ты бомж! Длинное наименование лицо без определенного места жительства для этого не подходит. 

Пределы когнитивной нагрузки

Задача каждый раз думать о выборе имени, учитывать разные факторы, помнить предпочитаемые варианты создает большую когнитивную нагрузку на говорящих. Мы все время должны думать о сохранении лица (в смысле теории вежливости), о том, чтобы никого не обидеть и показать, что ты, с одной стороны, уважаешь других, а с другой, не ставишь себя ниже их, не находишься у них в подчинении. 

В ситуации, когда у каждого из нас есть много форм имени, которые используются в личном общении и за глаза, конструирование социальных иерархий возникает буквально на каждом шагу. 

Но у отстаивания права на имя есть естественный предел. Это движение встречает сопротивление с разных сторон. Есть предел когнитивной нагрузки: в какой-то степени мы можем запоминать отдельные имена для отдельных людей по некоторым параметрам, но далеко не для всех и не по всем. Кроме того, люди не всегда рады тому, что все вокруг постоянно решают, как их называть. В ситуации с названиями разного рода проблем со здоровьем для экономии усилий возникают стандартизованные формулы: человек с нарушениями, с ограниченными возможностями, с особенностями… Мы все-таки не готовы для каждого случая изобретать свой особый способ называния. Разумный предел должен быть, и, возможно, он уже близок.