Метапредметный подход в обучении русскому языку: один за всех, все за одного

Расширять кругозор и словарный запас

В бидоне было 5 л кваса. Для окрошки мама взяла 2 л кваса, и за ужином выпили 1 л. Сколько литров осталось? У второклассницы в ответе получалось то 1, то 3, то 4, и ее мама, решавшая с дочкой гораздо более сложные задачи, ужасно огорчилась. 

Положение спасла няня, которая сообразила, что девочка просто не знает слова окрошка. Она нарисовала тарелку кваса с кусочками продуктов, и ребенок понял, что это похоже не на компот, а на суп. Все встало на свои места: выпитый литр кваса не мог быть взят из тех двух литров, что ушли на окрошку, потому что ее не пьют, а едят.

Взрослым не приходит в голову, как часто детей ставит в тупик не само задание, а слова, которых они не понимают. 

Девочка восьми лет, имеющая твердую пятерку по русскому, не сумела расставить знаки препинания в предложении Около реки Сетунь мы повстречали лису мы молча стоим и глядим на зверька. Вскоре стало понятно, что привело ее в замешательство: она думала, что сетунь — это рыба. Предложение казалось ей полной бессмыслицей.

«Если ваш ребенок внезапно не может решить простую, на ваш взгляд, задачу, не спешите посыпать его и свою голову пеплом, — говорит преподаватель олимпиадной математики для младших классов Ирина Засыпкина. — Возможно, проблема не в математических способностях, а в кругозоре».

«Расширение кругозора — задача, которую словесники не могут решить в одиночку, поскольку она касается других дисциплин и всего школьного преподавания в целом, — объясняет исследователь гуманитарного образования, заведующая лабораторией социокультурных образовательных практик МГПУ Екатерина Асонова. — В процессе обучения ребенок сталкивается с такими явлениями и предметами, которых в учебных текстах по русскому никогда не видел, что совершенно нормально. Этот предмет не предполагает лексико-тематических областей, откуда можно было бы черпать новые слова, как, например, при изучении иностранного языка, где всегда есть «топики»: город, еда, одежда и так далее. 

Поэтому я предлагаю перевернуть задачу: не русский язык должен давать ребенку слова, которые он будет использовать на других уроках, а другие уроки должны помогать ему обогащать язык. Екатерина Асонова

Второклассница узнала новое слово из математической задачи — так это же здорово! Математика расширила ее лексический запас, потому что на уроке русского — ну вот так случилось — ни слова окрошка, ни, например, таких слов из физики, как рычаг, подвес, не попадается. Не станешь же на уроках читать словари».

Асонова подчеркивает, что именно смежные с русским языком предметные области насыщают кругозор и работают на знание русского языка: «Я бы сказала, что сам предмет под названием „русский язык“ должен стать ответом на запрос, который идет из других дисциплин, и этот запрос уже начинает формироваться».

Екатерина Асонова: «Развитие функциональной грамотности — это в том числе работа с личным опытом»Мало прочитать и понять, нужно формулировать мысли и применять навыки в сложных ситуацияхСловарный запас детей — одна из самых обсуждаемых тем среди преподавателей русского языка и литературы. «Можно вспомнить, с чего начинали Ушинский и Толстой: они пытались писать для крестьянских детей, с опорой на их быт, их систему представлений, — продолжает Екатерина Асонова. — Удалось ли им это — другой вопрос. Но задача была говорить с детьми на их языке. У нас же сегодня примеры в учебниках почти не обновляются. Их нужно дополнять работой с образцами, словами и понятиями, которые близки сегодняшним детям».

Читать осмысленно, чтобы извлекать информацию

Преподаватель химии, физики и математики Анна Трипольская-Эрман обращает внимание на то, что современные школьники не умеют читать. «У них сформирован механический навык складывания слогов в слова, но, прочитав вслух три-четыре предложения, они не в состоянии выделить главную мысль. В ОГЭ по математике первая задача представляет собой текст объемом в одну страницу, к которому задано пять математических вопросов. Все необходимые данные для решения нужно вычленить из прочитанного. Дети панически боятся этих задач, так как не в состоянии прочитать „такой длинный текст“ и обработать заключенную в нем информацию.

Иногда, чтобы добраться до сути, приходится разбирать сложные предложения, искать подлежащее и сказуемое. Анна Трипольская-Эрман

Дети не читают заданные параграфы учебника по химии или по физике, потому что для них прочитать три — пять страниц научно-популярного текста — непосильный труд. В результате материал, пройденный на уроке, они не повторяют и не закрепляют самостоятельно».

«Пониманию текста нужно учиться в начальной школе, — убеждена Екатерина Асонова. — К сожалению, там просто дают задание прочитать и пересказать, не ставя никакой дополнительной задачи. Сколько ни проси пересказать своими словами, дети все равно запомнят наизусть, им так проще. Но в дальнейшем на химии, биологии или природоведении надо будет не просто прочесть и запомнить, но вычленить информацию. Для этого уже в начальных классах дети должны работать в группе, задавать друг другу сначала вопросы, на которые есть ответы в тексте, а потом такие, на которые в нем ответа нет. Идеальный вариант для ребят постарше — изложить прочитанное в виде таблицы или инфографики. Если ребенку удалось переупаковать текст в другой формат, то можно не сомневаться, что он его понял».

Самый важный предмет. Функциональный подход к обучению русскому языкуЛекция Марии Лебедевой для Тотального диктанта о роли языка в учебе и в жизниНеумение объяснить своими словами то, что интуитивно понятно, — одна из главных трудностей, с которой столкнулся учитель биологии Леонид Неймарк, придя преподавать в четвертый класс.

«Все дети слышали про эволюцию, но как только я прошу письменно объяснить, что это слово для них значит, то в лучшем случае кто-то самый шустрый, поднапрягшись, скажет: „Это когда человек произошел от обезьяны“. Что, кстати, довольно далеко от значения слова эволюция, это просто одна из наиболее частых ее иллюстраций. На самом деле эволюция — это изменения в череде поколений (или в последовательно сменяемых поколениях — если кто-то не понимает слова череда). Конечно, никто не ждет от детей емкого определения, которое шлифовалось десятилетиями.

Пусть это будет пространное и даже путаное объяснение, где ученик попытается раскрыть собственное понимание термина. Леонид Неймарк

Однако четвероклассникам непонятна сама эта задача — письменно объяснить смысл слова».

По мнению Екатерины Асоновой, это фундаментальная проблема преподавания русского в школе. В нем отсутствует просветительская составляющая, когда детей учат что-то объяснять своими словами. Вызубрил определения — молодец. И контрольную напишешь, и экзамен сдашь.

Приглядываться к словам, чтобы лучше запоминать факты

Случай с Сетунью показателен: чтобы выполнить задание по русскому, необходимо опознавать названия географических объектов — топонимы. Но и для того, чтобы выучить географию, нужно знать русский язык. Об этом говорит учитель географии Кирилл Шенюк: «В нашем предмете традиционно огромное значение придается знанию названий географических объектов. Многие из них лучше запоминаются, когда вызывают какую-либо ассоциацию, когда ты понимаешь происхождение того или иного слова. Например, город Брянск раньше был Дебрянском, от древнерусского дебрь — горное ущелье, долина, поросшая лесом. Не так давно мне в руки попал „Большой топонимический словарь географических объектов России“, и я поразился тому, какое интересное происхождение имеют названия огромного количества рек, озер и даже гор. Если смотреть на карту под углом этимологии, то география засияет куда более яркими красками».

Вот только этимологию на уроках русского почти не преподают. По словам Екатерины Асоновой, она «вспыхивает огоньками» то в одной теме, то в другой, но нигде толком не объясняется. А жаль, ведь это могло бы стать настоящей «школой памяти» в тех предметах, где нужно много запоминать. 

«Студенты-медики рассказывали мне, как с помощью этимологии или странных рифм учат новые названия и термины, — говорит Асонова. — В данном случае даже неважно, ложная этимология или правильная. Главное — человек понимает, что каждое слово имеет историю, оно обрастает у него в голове ассоциативными связями, и все это превращается в мнемонический прием. 

Мнемонические фразы помогают легче извлекать из памяти правила русского языкаИван родил девчонку или рубил дрова?Топонимика — вообще увлекательный сюжет. Едешь по дороге, видишь деревню Кощеево, тебе становится интересно происхождение названия, и ты его уже не забудешь. Здорово, что география побуждает ребенка заинтересоваться этимологией. Увы, этот раздел есть только в экспериментальных учебниках по русскому языку». 

Учиться выражать свои мысли и анализировать чужие

Ирина Засыпкина вспоминает, как мама одного из ее учеников увидела работу, которую ее сын писал в 4-м классе, и пришла в недоумение: «Почему так мало цифр и так много слов? Это же математика, а не сочинение». Пришлось объяснить, что в математике не просто сложно, а невозможно без знания литературы, умения читать, понимать и осмысленно пересказывать. 

«Олимпиадная математика в средней школе — это не формулы, а умение описывать ход решения. Например: почему невозможно самое большое число? Потому что это означает, что есть такое число, к которому невозможно прибавить единицу, и таким образом мы приходим к противоречию. 

Показать ход рассуждений в данном случае можно с помощью слов, а больше никак. Ирина Засыпкина

Причем понимание и грамотность — не одно и то же. Ребенок может написать пальто через о, для математики это не имеет значения. Но вот когда дети не понимают грамматических связей в предложении, страдает логика».

Если ты один раз соврешь, тебе больше никто не поверит. Казалось бы, в этом сложносочиненном предложении всё ясно, однако даже взрослый человек, по опыту Ирины Засыпкиной, не всегда в состоянии уловить здесь причинно-следственную связь: «Почему вы думаете, что я скажу неправду?» Вторая часть высказывания просто не считывается.

«Со смыслом грамматических конструкций у нас работают очень мало, — признаёт Екатерина Асонова. — Программа по русскому предлагает определить тип придаточного — и все. По идее надо бы уже в начальной школе предлагать детям сочинять самим. Вот тебе предложение — и попробуй составить по этому образцу собственную историю с таким же смыслом. Тогда ребенок поймет, какой тип человеческих отношений, какую жизненную ситуацию описывает данная конструкция».

Понимать текст на трех уровнях

Но, конечно, нигде чтение текста, его осмысление и анализ не важны так, как в гуманитарных областях. Учитель обществознания Владимир Трабуров пытался наладить у себя в школе межпредметную интеграцию, и самая прямая, по его словам, была именно со словесниками.

«Мой главный вопрос был — как они работают с текстом. Ведь мало прочитать и пересказать. Мы с коллегами — преподавателями русского языка и литературы постарались это детализировать, и позже я вовлекал детей в работу с текстом на трех уровнях. 

• Во-первых, уровень данных — понять, условно говоря, сколько землекопов перечислено в тексте и в каких они отношениях между собой. 
• Во-вторых, уровень общего смысла — какие большие идеи пытаются донести до нас авторы, чему учат. 
• И третий уровень, который обычно вообще не упоминается, — смысл „между строк“. 

Мы можем понять, к какому политическому, философскому направлению относится автор, в каких исторических условиях он создавал свой текст. Это то самое повышение читательской грамотности, которое без русского языка невозможно».