Екатерина Асонова: «Развитие функциональной грамотности — это в том числе работа с личным опытом»

Грамота: Что такое функциональная грамотность?

Екатерина Асонова: Функциональная грамотность — это способность использовать базовые навыки чтения и письма для решения своих повседневных и профессиональных задач. Когда мы говорим о том, что человек достиг функционального уровня, как правило, речь идет об умении успешно действовать в обычных обстоятельствах. Например, в Москве функциональный уровень грамотности включает умение пользоваться цифровыми сервисами.

Для школьного обучения применительно к функциональной грамотности можно выделить в качестве целевых ориентиров три уровня.

1. Повторение культурного образца: решение примеров по образцу, копирование текста из учебника. Это базовый уровень.
2. Активное использование навыка: не срисовывание букв из прописей, а выработанный свой почерк. Это рефлексивный уровень.
3. Способность самостоятельно применить знания и навыки в нестандартной ситуации — это и есть функциональный уровень.

Конечная цель обучения не в том, чтобы научить действовать по привычному алгоритму; необходимо, чтобы в новой, непривычной ситуации человек вспомнил то, чему его учили, и сумел применить эти знания на практике. Поэтому у исследователей качества образования появилось понимание, что нужно проверять не первый уровень и даже не второй, а третий. 

Каким образом можно развивать функциональную грамотность?

Е. А.: Функциональная грамотность — это то, что формируется в деятельности, а деятельность всегда предметна. Поэтому было бы странно ввести какой-то отдельный урок функциональной грамотности. Хотя у нас пытаются сделать именно это: например, вводят отдельные курсы по подготовке к проектной деятельности, как будто можно сначала рассказать о проекте, а потом его делать. Или предлагают специальный курс «Осмысленное чтение», как будто бы все остальное чтение бессмысленное. 

Екатерина Асонова

Фото из личного архива

Появление термина «функциональная грамотность» почему-то привело к мысли о том, что нужны специалисты, которые будут этот навык развивать. Но на самом деле функциональная грамотность — это результат обучения в целом. Ее развивают на каждом уроке. Например, когда мы запускаем проектную деятельность по биологии, мы понимаем, что работаем именно на понимание того, зачем нужен предварительный этап поиска информации и почему мы не выдаем готовые темы, а формулируем их вместе с учениками.

Чтобы вывести полученные при выполнении проекта знания и умения на функциональный уровень, проект важнее обсудить, чем сделать. Причем обсудить не саму работу, а то, как ее делали, И не на уровне «все молодцы» или победного отчета, а на уровне рассказа о проблемах и способах их решения. 

Функциональная грамотность, то есть понимание, что и как сделано, рождается тогда, когда мы проводим рефлексию пережитого.  

Самым важным будет обсуждение того, что происходило, как принимали решение, как выбирали цвет, какую шапочку наклеили герою, как получилось вырезать — в этом ценность рефлексии. На чемпионате сочинений «Своими словами» мы заметили, что если на суперфинале на командном туре участник получил небольшой балл и испытал сильные эмоции, был разочарован, то у него есть все шансы получить высокий балл за индивидуальный тур, на котором происходит рефлексия. Если было сильное переживание, есть что описывать, а победа дает только эйфорию.

Если мы хотим, чтобы дети усвоили какое-то сложное, отвлеченное понятие, например, на уроке обществознания, то сначала предлагаем актуализировать личный опыт. Учитель, зная, к какому понятию он подведет учеников, просит их вспомнить знакомые им ситуации, чтобы сформулировать житейское поле понятия.

Развитие функциональной грамотности — это в том числе и работа с личным опытом, продуцирование нового опыта, расширение возможностей. Это задача педагогов — не замыкать обучение в школьной коробке, а стремиться куда-то пойти с учениками, показать им что-то новое, расширить их кругозор.

На чемпионате сочинений «Своими словами» дети решают с помощью текстов реальные задачиОдин из его инициаторов Михаил Павловец объясняет, почему важно писать не о литературеСостязания чемпионата «Своими словами» нацелены как раз на функциональное использование большого количества знаний и умений. Мы создаем такие задания, которых в школе не было, совершенно непривычные ситуации и предлагаем в это поиграть. Существуют компетентностные олимпиады, например Российская Компетентностная олимпиада (РКО), созданная Александром Поповым. Ее создатели предлагают детям решать серьезные взрослые задачи. Такие соревнования способствуют развитию функциональной грамотности и одновременно проверяют ее.

А как еще можно оценить уровень функциональной грамотности?

Е. А.: В школе уровень функциональной грамотности можно проверить, в частности, с помощью тестов PISA¹. В исследовании PISA оцениваются: читательская, математическая, естественно-научная грамотность, а также финансовая грамотность и глобальные компетенции, такие как креативное мышление и способность к командной работе.

Проверить функциональную грамотность можно и на экзамене, если ученик получает вопрос, который не дублирует параграф из учебника, а предлагает новую ситуацию. 

Задание такого экзамена может строиться как в кейсе, где описана какая-то проблема, ее нужно перевести в задачу и найти способ решения этой задачи. Но, к сожалению, у нас нет функционально грамотных специалистов, чтобы проверять подобные работы.

Что вы думаете о функциональной грамотности  современных школьников?

Е. А.: Если говорить о функциональной грамотности в ее первичном понимании, то у московских школьников, которых я знаю, с ней все хорошо, лучше, чем у их родителей и педагогов. Вывески, банковские документы, инструкции молодежь читает даже внимательнее, чем старшее поколение. В этом смысле они точно функционально грамотнее.

Другое дело — читательская грамотность: без практик говорения и письма она не формируется. Но в школе дети катастрофически мало пишут и говорят, у них нет возможности сформулировать собственные мысли. И даже появление устной части в экзамене после 9-го класса никак не повлияло на школьную программу. 

На уроках школьников приучают давать правильный ответ, а не формулировать свой. Мы часто замечаем, что российский школьник, да и и вообще российский человек лучше промолчит и не будет ничего формулировать, если он не знает правильного ответа. 

Есть ли у школы возможность научить детей формулировать собственные мысли?

Е. А.: У школы для этого есть коллективное обучение. Например, на уроке литературы можно обсуждать прочитанное таким образом, совместно проживать прочитанное, чтобы оно становилось ценностно значимым. Это повод сформулировать то, что ты понял сам, и услышать то, что понял другой.

Не правильный ответ, не исторический комментарий, а возможность поделиться собственным эмоциональным переживанием.

Здесь школа, которая вооружилась методиками организации обсуждений, и учитель, который овладел навыками модерации и фасилитации, могли бы играть колоссальную роль, создавать ситуации, при которых ученикам нужно сформулировать личностно значимое. Ведь чтение само по себе — приватная практика. Прочел, пережил, сам с собой поплакал, посмеялся, и все. У тебя нет никаких поводов сформулировать то, что ты чувствовал.

А урок литературы — это повод быть услышанным. Это единственная причина, по которой я оставила бы литературу как школьный предмет. По всем остальным причинам я бы ее убрала, потому что мы ходим в театры, хотя уроков театра в школе нет, слушаем музыку и разбираемся в ней. Культуру люди осваивают, слава богу, без школ. А вот коллективно обсудить прочитанное, выслушать чужое мнение, высказаться и быть понятным, — этому можно научиться только в коллективе. 

Ирина Лукьянова: «Дать детям понимание, что язык — это инструмент»Какие речевые практики нужны коммуникативно грамотным взрослым?Устная речь, культура устного обсуждения, умение слушать, задавать друг другу уточняющие, проблематизирующие вопросы — это тоже часть функциональной грамотности. 

Как влияют новые технологии на практики чтения? 

Е. А.: Сегодняшние школьники родились с телефонами и планшетами в руках. Они — аборигены цифрового мира. Те умения, которые мы, взрослые, осваиваем как новые, для них являются естественными. Это их среда обитания. Для молодых людей читать с экрана столь же естественно, как и на бумаге.  Для людей более старших поколений это сложнее. 

Например, я занимаюсь подростковой литературой. Если я не увижу бумажную книгу, я просто ее не запомню. У меня память и модели взаимодействия устроены таким образом, что мне нужна бумажная книга, такая у меня зависимость. И я знаю, что такая зависимость есть у большинства взрослых людей. Многие говорят: «Мне нужен запах бумаги», — это тоже понятно, ведь память ассоциативна.

Если мы будем сопоставлять читающего взрослого и читающего ребенка, то читающий ребенок, скорее всего, лет в тринадцать уже освоил и аудиокниги, и чтение с экрана. 

А среди взрослых гораздо меньше людей, которые слушают аудиокниги, а тех, кто знакомится с книгой, переключаясь между текстом и аудио, еще меньше.

Надо ли непременно много читать, чтобы быть функционально грамотным?

Е. А.: Читающих людей в принципе мало, их всегда было мало. Давайте признаем, что чтение не для всех является повседневной практикой, это определенный уровень культуры. И мы оказываемся в большой зависимости от таких людей. Мы понимаем, что от них зависит и судопроизводство, и выполнение инструкций, и освоение новой аппаратуры. 
Но было бы странно игнорировать тот факт, что при чтении усваивается от 10 до 25% информации, а при просмотре видео — до 50%. 

Если самому выполнить инструкцию, процент усвоенной информации вырастет, поэтому инструктаж по технике безопасности проводят на практике. Если человек кому-то пересказывает информацию, это тоже способствует ее усвоению. Так что чтением дело не ограничивается, есть и другие способы работы с информацией.

Вернемся к той функциональной грамотности, с которой мы начали, — умению использовать информацию в коммуникации, например, для решения конфликта. Коммуникативную успешность определяют в том числе и речевые способности. Недавно мне рассказали такую историю. В библиотеке гимназии возникла конфликтная ситуация: одни дети пришли посидеть с книгой в тишине, другие хотели что-то обсудить и нарушали тишину. Библиотекарь описала эту ситуацию на общем собрании гимназии, включились демократические институты, и дети сумели договориться о том, что библиотека — это место, где тихо, так что приоритет имеют те, кто пришел за тишиной, а те, кто шумит, должны уйти. 

Конечно, эти дети окончат школу, придут другие, и договор придется обновлять. Но само представление о том, что договор возможен, — это тоже функциональная грамотность в области социального устройства. Это социальная грамотность, которая явлена нам в словах.