«Нелицеприятная оценка»: странные формы и употребления на пути из ошибок в норму

Но это не правило! В написании местоимения каков в среднем роде просто нет других вариантов: како́в (сюрприз) — какова́ (неожиданность) — каково́ (мое удивление).

Это краткие формы местоименного прилагательного; его полные формы уже довольно давно устарели: каково́й, какова́я, каково́е. Суффикс -ов- здесь тот же, что и, например, в прилагательном малиновый. Никаких специальных правил написания этого суффикса нет, запоминать тут вроде и нечего. 

Что касается правил, то по-настоящему неочевидное правило русской орфографии касается совсем другой формы. Мы говорим сине[в]о мячика, а пишем синего;  упоминаем писателя Толсто́[в]а, а пишем Толстого, если, конечно, имеется в виду кто-то из Толстых: Лев Николаевич, Алексей Константинович или Алексей Николаевич; говорим е[в]о́ и како́[в]а чёрта!, а пишем его и какого чёрта! 

Здесь слова синий, Толстой, какой употреблены в родительном или винительном падеже, -ого/-его — это их окончания, они пишутся именно так. Почему? Вкратце  потому, что устное произношение окончаний изменилось, а написание сохранилось и стало правилом. Како́го и каково́ — просто разные слова в разных формах. 

Но тут в игру вступает гиперкоррекция — рожденное страхом ошибки расширение орфографических правил на совсем посторонние сферы.

Люди смутно помнят, что в школе ругали за ково и хорошево, и на всякий случай перед конечным о заменяют в на г где попало. Попало, например, великому композитору. Телеканал «Кубань 24» нанес его фамилии Рахманинов двойной удар гиперкоррекции, подписав кадр в передаче «Хорошее утро»: Музыка Рахманиного. То есть сочетание суффикса фамилии -ов- и безударное окончание родительного падежа -а заменили на окончание прилагательного -ого. Заметьте, опять пострадал суффикс -ов-, в данном случае — суффикс притяжательных прилагательных, каковыми являются и русские фамилии типа Иванов. 

То есть гиперкорректное г захватывает новые территории. А вдруг мы имеем дело с будущей нормой? 

Не может быть? А как насчет судьбы глагола довлеть, когда-то означавшего исключительно ‘быть достаточным, удовлетворять’? Он уже давно под влиянием глагола давить развил значение ‘господствовать, тяготеть над кем-то или чем-то’? Да, именно давно.

Значение, возникшее в результате путаницы, назад не провернешь, оно уже стало словарным. Правда, в Большом толковом словаре русского языка оно помечено как разговорное. Но так ли это на самом деле? Нет, вполне литературное.

Использование прилагательного неприкасаемый применительно к человеку в значении ‘обладающий неприкосновенностью’ пока в словарях не отражено, но это пока. Конечно, забавно, что людей с привилегиями, которые защищены от уголовного преследования, называют словом, которое используется для низшей индийской касты, выполняющей черную работу. Но путаница, видимо, была неизбежна: оба слова связаны с глаголом прикасаться и созвучны.

Есть и фактор книжности, малознакомости. Если в паре глаголов только довлеть книжное и непонятное, то в паре прилагательных неприкасаемый и неприкосновенный оба слова не слишком распространены в обыденной речи. К тому же эти прилагательные уже были синонимами в качестве определений неодушевленных предметов, что отмечено в Малом академическом словаре, отражающем язык середины XX века: «Неприкасаемый. Такой, который нельзя, запрещено трогать; неприкосновенный»¹. Когда начинаешь изучать источники, выясняется, что, как это часто бывает, путаница началась далеко не сегодня.

Наконец, нелицеприятный в значении неприятный или близком к нему. Еще одна путаница, очередная утрата редким книжным словом, относившимся в основном к суду, исходного значения, в данном случае ‘справедливый, беспристрастный’. Беспристрастный суд вовсе не обязательно должен заканчиваться обвинением:

Хотя, конечно, достаточно часто беспристрастность (она же нелицеприятность) применительно к судебному решению или критике означает, что субъект готов вынести именно негативную оценку, «невзирая на лица». Созвучие книжного непонятного слова со словом понятным и привычным приводит к предсказуемому результату.

В данном случае ситуация просто крайне неприятная, но слово нелицеприятный придает предложению некоторый журналистский шик. Не исключено, что рано или поздно и это «неправильное» значение станет словарным. 

Что общего есть у всех описанных случаев? У широких масс носителей русского языка не хватает ресурсов лингвистической памяти, чтобы запомнить два похожих языковых знака, тем более когда хотя бы один из них употребляется редко. В результате два знака постоянно смешиваются друг с другом и в некоторых контекстах становятся синонимами: довлеть и давить, нелицеприятный и неприятный.

Что поделать, иногда язык меняется и таким странным способом: куда-то вбок, по воле случая. Остается надеяться, что у нас хватит лингвистической памяти, чтобы запомнить суффикс -ов- в фамилии Рахманинов и в местоимении каково!