Разные языки или разные диалекты?

Задача с двумя неизвестными

Представим, что есть два родственных народа, живущих в одном государстве, — X и Y. X — титульная нация, она дала название государству, а Y — национальное меньшинство, и они относительно хорошо понимают язык друг друга. Для народа X важно государственное единство, поэтому его представители отстаивают ту точку зрения, что язык Y —  диалект языка X. Народ Y, как можно догадаться, с этим не согласен. Для них их язык — важная часть идентичности, поэтому они активно борются против ярлыка «диалект».

Как мы увидим, конфликтов подобного рода в мире довольно много. Лингвистов часто просят вынести экспертное суждение, является ли та или иная система диалектом или полноценным языком. Однако честный ученый вряд ли сможет ответить со всей определенностью. Скорее он вынужден будет сказать, что это сложная ситуация, в которой нет окончательного решения.

Значит ли это, что у науки совсем нет никаких критериев в этом вопросе? Конечно, они существуют, но они не вполне универсальны. Каждая ситуация уникальна и требует разных подходов.

Отступление о терминах

Часто языковеды употребляют нейтральное понятие «идиом», чтобы избежать проблемы выбора между  языком и диалектом. 

Само слово диалект происходит от древнегреческого διάλεκτος (диалектос). Также в этом языке есть слово γλῶττα/γλῶσσα (глотта/глосса, откуда в русском глоссарий и т. д.). Обе лексемы в зависимости от контекста могут обозначать как язык, так и диалект, потому что тогда, по всей видимости, еще не существовало четкого разделения этих понятий.  

Под влиянием греческого русское слово диалект раньше тоже могло обозначать язык. 

Это можно увидеть на примере труда писателя, языковеда и церковного деятеля Лаврентия Зизания, который назывался «Лексис — слова вкратце собранные и из славянского языка на простой русский диалект истолкованы». Здесь «язык» и «диалект» — полностью синонимичные и взаимозаменяемые понятия.

Критерии и их ограничения

Первый возможный критерий разграничения диалектов и языков — взаимопонятность идиомов. Если носители без особого труда друг друга понимают — значит, они говорят на разных диалектах одного языка, а если нет, то на разных языках. Но когда именно мы можем сказать, что взаимопонятность достаточно высока? Лингвист Юрий Коряков, один из авторов проекта «Атлас языков России», предлагает рассматривать процент совпадения базовой (наиболее древней) лексики. Если процент совпадения ≤ 90 — значит, перед нами разные языки (при диапазоне между 90 и 91% необходимо учитывать другие факторы). На этом основании он считает, что в Дагестане есть не один даргинский язык, а целая группа языков. То же самое касается карельского языка: есть собственно карельский, ливвиковский и тверской. При этом исследователю приходилось слышать претензии в свой адрес: «Мы один народ, зачем вы нас разделяете!»

Представление о том, что один народ может говорить на разных языках, кажется обычным людям контринтуитивным. 

Другой критерий — наличие у идиома письменности, литературной традиции, словаря и грамматики. Но здесь нам «мешают» языки малых народов, ведущих традиционный образ жизни. Пока для них не изобрели алфавит и не составили словарь и грамматику, они говорили на диалекте, а после этого сразу стали говорить на языке? Более того, эти народы вообще могут говорить на языках-изолятах, которые точно нельзя назвать диалектами каких-либо других языков.

Иногда лингвисты ориентируются на фонетику. Но и тут не вполне понятно, насколько сильно должны различаться идиомы фонетически, чтобы можно было делать однозначные выводы.

Истории с географией

Балканы

Рассмотрим несколько ситуаций, в которых выбор между одним языком и разными оказывается нетривиальным. Начнем с сербскохорватского (или хорватскосербского) языка. В 1960 году был издан компромиссный свод орфографических правил, вобравший в себя как сербские, так и хорватские особенности. 

В своде признавались равноправными экавский и иекавский типы произношения праславянской буквы «ять»: например, ветер будет vetar (экавский вариант) или vjetar (иекавский). Существует также икавский тип произношения (vitar), но он не является стандартным. 

После распада Югославии стало принято говорить об отдельных сербском, хорватском, боснийском и черногорском языках (название последнего появилось лишь в 1995 году). В сербском языке допустимо использовать как кириллицу, так и латиницу, но первая более традиционна. В боснийском и черногорском кириллица и латиница равноправны, но преобладает латиница. В черногорской латинице есть две отличные от других вариантов буквы — ś и ź, соответствующие мягким звукам [ɕ] и [ʑ]. В хорватском используется исключительно латиница. Иногда можно увидеть «многоязычные» вывески, когда одно и то же слово (например, название улицы) написано на кириллице и на латинице.

В боснийском отмечают большое количество тюркизмов, а особая черта хорватского — пуризм: ср. хорв. nogomet и серб. фудбал/fudbal «футбол». Есть некоторые отличия в транслитерации имен: серб. Виктор Иго и хорв. Victor Hugo. Хорваты используют славянские названия месяцев, а сербы, черногорцы и боснийцы — латинские.

При этом диалекты внутри сербского языка могут отличаться друг от друга сильнее, чем литературный сербский от литературного хорватского.

А отличия между сербским, хорватским, черногорским и боснийским языками меньше, чем между немецкими диалектами. Тем не менее каждому из четырех народов важно назвать язык по своему имени.

Молдавский и румынский

Другой показательный и во многом противоположный пример — румынский и молдавский языки. Молдаване используют и латиницу, и кириллицу (сейчас она используется только в Приднестровье), румыны же только латиницу. В румынском больше слов латинского происхождения, в молдавском — славянских заимствований. В разговорном молдавском есть влияние русского синтаксиса, но литературные стандарты обоих языков практически идентичны — это касается и синтаксиса, и грамматики, и лексической базы. Многие лингвисты считают молдавский и румынский разными лингвонимами (названиями) одного языка. 

А что думают сами молдаване и румыны? В Декларации о независимости Молдавии 1991 года государственным языком провозглашен румынский, но в Конституции 1994 года таковым значится молдавский (с использованием латинской графики). 

В 2013 году Конституционный суд постановил, что в случае разночтений Декларация о независимости имеет приоритет над Конституцией, следовательно, государственным должен считаться румынский язык. 

Тем не менее парламент не сразу внес изменения в Конституцию, и только в 2023 году был принят и подписан президентом закон о переименовании государственного языка из молдавского в румынский. 

В молдавском обществе к языковому вопросу относятся неоднозначно. Есть как сильное унионистское движение, выступающее за объединение с Румынией и считающее, что молдаване и румыны — это один народ с одним языком, так и молдовенисты — сторонники молдавской независимости. Для последних молдавский язык является важным символом суверенитета. И хотя большинство молдаван по-прежнему называет свой язык молдавским, а не румынским, такого сильного желания размежеваться, как у жителей Балкан, у этих двух народов не заметно.

Германские языки и немецкие диалекты

Германия — пример страны с очень далекими диалектами: немец из одной земли рискует совершенно не понять речь немца из другого региона. Нижненемецкие диалекты (иногда говорят о нижненемецком языке) гораздо ближе к нидерландскому или датскому языку, нежели к литературному Hochdeutsch. Кстати, если говорить о германских языках, норвежский и датский гораздо более взаимопонятны, чем восточнославянские языки, не говоря уже о некоторых немецких диалектах.

Помимо нижне-, средне- и верхненемецких диалектов в Германии есть и признанные языки меньшинств, среди которых к германской ветви относятся датский и фризский (иногда рассматривается как группа языков). В 2023 году немецкие парламентарии провели сорокапятиминутное заседание в честь двадцатипятилетия вступления в силу Европейской хартии региональных языков. Депутаты использовали вместо немецкого нижненемецкий, фризские языки, а также датский, чтобы привлечь внимание к важности сохранения локального языкового наследия.

Восточные славяне, древние и современные

До революции в России, в том числе среди языковедов, была распространена концепция т. н. триединого русского народа, состоящего из великорусов, малорусов и белорусов, говорящих на разных «наречиях» одного русского языка. 

Современная лингвистическая наука говорит об отдельных русском, украинском и белорусском языках, произошедших из древнерусского (древневосточнославянского). 

Язык Руси не был монолитным. Лингвист Андрей Анатольевич Зализняк писал, что до XIV века никаких значимых различий, препятствующих взаимопониманию, между речью Москвы и Киева еще не было, однако существовал особый древненовгородский диалект, который заметно отличался от наддиалектной формы древнерусского языка и имел с ним единство скорее на праславянском уровне. Некоторые черты древненовгородского повлияли на русский язык: например, мы сейчас говорим на руке, а не на руце (ср. укр. на руці и бел. на руцэ).

Разделение началось в XIV веке, когда земли современной России оказались под властью Золотой Орды, а Украины и Белоруссии — в составе Великого Княжества Литовского, а позже Речи Посполитой. 

Литературный русский, украинский и белорусский отличаются фонетически, есть и грамматические различия. Например, в украинском и белорусском есть звательный падеж: укр. мамо, пане, Юрію; бел. браце, дзеду, хлопча. 

В украинском сохранился плюсквамперфект: укр. сказав був «(давно) сказал»¹. Помимо аналитического будущего времени (буду ходити), в украинском есть и синтетическое: ходитиму (ходити + иму от древнерусского глагола яти «взять», «брать»). Для белорусского нехарактерны причастия страдательного залога настоящего времени (ср. рус. видимый, слышимый). 

Тем не менее вне научной среды и сегодня нередко можно услышать мнение, что украинский и белорусский — диалекты русского, что вызывает бурные споры. 

Более сложна ситуация с еще одним восточнославянским языком, русинским, распространенном в Закарпатье. Этот регион входит в состав нескольких государств, которые по-разному видят статус русинского: где-то он воспринимается как диалект, а где-то — как язык. При этом русинский имеет несколько кодифицированных вариантов: пряшевско-русинский (распространен в регионе Пряшевщина в Словакии), южнорусинский (северо-запад Сербии и восток Хорватии) и лемковский (Польша). 

Кодификация — дополнительный аргумент в пользу признания того или иного идиома языком, потому что она свидетельствует о продолжительной литературной традиции. 

Русинский язык признан на официальном уровне в ряде стран: в Боснии и Герцеговине, Хорватии, Румынии, Сербии, Словакии,  а лемковский вариант — в Польше. Существует русинское политическое движение, часть русин считают себя украинцами, в меньшей степени распространены пророссийские, прословацкие и даже промадьярские настроения (русины представляются как славянизированные венгры).

Есть известный афоризм: «Язык — это диалект, у которого есть армия и флот». Что бы ни говорили лингвисты, какие бы научные аргументы и критерии они ни предлагали, экстралингвистические соображения часто оказываются сильнее. Если у носителей идиома свое государство, то с гораздо большей вероятностью этот идиом назовут языком. Если же в государстве есть доминирующий язык, а у родственного ему идиома на той же территории нет ни письменности, ни литературной традиции, то его, скорее всего, будут считать диалектом. В остальных, более сложных случаях консенсус может быть не найден очень долго, а возможно, и никогда.