Он или она? Как языки обходятся без указания на пол

Когда пол не выражен в языке

Финская писательница Туве Янссон населила мир муми-троллей множеством оригинальных созданий. Среди них и неразлучные Тофсла и Вифсла, которые в зависимости от конкретного перевода предстают то мальчиками, то девочками. Парадокс: хоть Янссон и писала на шведском, именно финский язык куда больше располагает к такой неопределенности — благодаря своей грамматике.

В финском есть единственное личное местоимение hän, которое используется для обозначения любого человека независимо от пола. На первый взгляд это кажется недостатком, но язык выработал изящные механизмы его компенсации (или, скорее, другие пути передачи важных сведений).

Первый и самый важный механизм — это контекст. В подавляющем большинстве ситуаций пол человека, о котором идет речь, либо известен или может быть вычислен из ситуации, либо не важен для коммуникации. Предположем, финн рассказывает: Eilen tapasin ystäväni. Hän kertoi minulle mielenkiintoisen tarinan (Вчера я встретил друга. Он(а) рассказал(а) мне интересную историю). Если пол не важен — зачем загромождать речь лишней информацией?

А когда пол все-таки важен, финский язык прибегает к лексическим средствам.

Можно (как, впрочем, и по-русски) уточнить пол, если эта информация существенна: naislääkäri (врач-женщина) или mieslääkäri (врач-мужчина).

Некоторые исследования показывают, что носители финского языка в определенных ситуациях проявляют меньше гендерных стереотипов. Когда язык не заставляет постоянно категоризировать людей по полу, это может влиять на то, как вы о них думаете. Хотя нужно быть осторожным с такими выводами: связь между языком и мышлением — очень сложная тема.

Зато грамматическая гендерная нейтральность языка влияет на восприятие текстов. Представьте такой текст: Opettaja tuli luokkaan. Hän oli uusi ja nuori (Учитель(ница) вошел/вошла в класс. Он(а) был(а) новый/-ая и молодой/-ая). В финском варианте читатель может представить учителя или учительницу, и это не влияет на понимание ситуации. В переводе же на русский избежать «назначения» пола не удастся, и это волей-неволей настроит читателя на определенные ожидания от персонажа.

Современные финские авторы иногда сознательно используют эту особенность своего языка. Они придумывают персонажей, с которыми могут идентифицировать себя и мальчики, и девочки, поскольку конкретная гендерная идентичность не навязана им самой логикой речи.

Когда пол не имеет значения

Совсем иная ситуация сложилась в языках, принадлежащих к германской ветви индоевропейской семьи. Отсутствие местоимений для «неопределенного» пола было необходимо, например, для корректного написания законов. И попытки внедрить его предпринимались достаточно давно.

Так, в английском форма they (‘они’) как эпиценовое (гендерно-нейтральное) местоимение единственного числа начала употребляться с XIV века. Считается, что впервые она встречается в переводе на староанглийский язык французского рыцарского романа в стихах «Гийом Палермский». Это местоимение можно найти в текстах Библии короля Якова и в произведениях классической английской литературы, например в сонетах Шекспира. Позже под влиянием норм классической латыни в грамматике стал распространяться другой вариант — местоимение мужского рода единственного числа he.

В середине XIX века парламент Англии даже упомянул местоимение he в акте «О толковании норм права», постановив, что в тексте законов «мужской род включает в себя и женский».

При этом they единственного числа продолжало использоваться в прессе и литературе — например, его можно встретить в «Гордости и предубеждении» Джейн Остин. В конце XX века, чтобы подчеркнуть роль женщин в обществе, были предложены конструкции he or she (‘он или она’) и s/he (‘он/а’). Но они многим казались неудобными, и фактически с начала XXI века в широкое употребление вернулось they единственного числа (частота его использования подтверждается данными исследований на материале корпусов современного английского языка).

А вот в шведском языке нейтральное местоимение hen впервые появилось в 1960-х годах. Традиционно шведский использовал han (он) и hon (она) для обозначения мужчины и женщины соответственно. Новый вариант предложил журналист Рольф Дунос, который вдохновился как раз финским hän. 

Сорок лет это предложение оставалось практически незамеченным, но в начале XXI века стало набирать популярность. Перелом случился в 2012 году, когда была опубликована детская книга «Kivi och Monsterhund» («Киви и монстропес») Йеспера Лундквиста, где персонаж Киви последовательно обозначается местоимением hen. В 2015 году hen было официально включено в словарь Шведской академии, что означало его признание как части языка. Сегодня это местоимение используется в различных контекстах: когда пол человека неизвестен, когда он не важен для повествования или когда говорящий сознательно хочет избежать гендерной маркировки.

Когда автор специально скрывает пол героя

Способность языка «не говорить лишнего» напрямую влияет на то, какие художественные приемы доступны автору. В русском языке выражение пола обязательно для местоимений третьего лица и для глаголов в прошедшем времени. Если же писатель ставит перед собой задачу скрыть пол главного героя, ему придется писать от первого лица и в настоящем времени. Такой герой должен не иметь имени либо называться Женей или Сашей; окружающим придется обращаться к нему на «вы», чтобы не выдать его пол в прошедшем времени...

С английским языком проделать такое упражнение значительно проще. Например, в новелле Эдгара Аллана По «Сердце-обличитель» нет указаний на пол героя-убийцы: английский язык это позволяет, поскольку глагол не имеет никаких показателей рода (сделал и сделала в английском передаются одной формой did). Более того, целый научно-фантастический и одновременно детективный роман американского писателя Джона Скалци «Lock In» («В клетке») написан так, что читатель не знает, кто детектив Крис Шейн — мужчина или женщина.

Читатель может даже не заметить эту неопределенность, если с самого начала бессознательно припишет персонажу какой-то пол.

Французский язык занимает промежуточное положение между русским и английским в этом отношении. Согласование прилагательных и причастий по роду делает сокрытие пола сложной задачей, но все же более выполнимой, чем в русском. Скажем, в диалоге, желая как-то охарактеризовать собеседника, герой может сказать: Tu es sympa (милый/-ая), calme (спокойный/-ая), simple (простой/-ая). В письменной речи, особенно в официальных контекстах, используется форма записи les étudiant·e·s (студенты и студентки).

Японский язык предоставляет авторам несравнимо больше свободы для гендерной игры, поскольку в нем местоимения третьего лица необязательны и часто опускаются, позволяя долго скрывать пол персонажа. Фраза 映画に行った (Eiga ni itta) означает буквально ‘пошел/пошла в кино’. Кто именно пошел (я, ты, он, она), можно узнать из контекста. Вопрос 元気ですか (Genki desu ka) в буквальном переводе звучал бы просто как В порядке?.

Чем нас удивляет японская языковая картина мираНа выбор речевых форм влияет статус, возраст, пол собеседников, степень их близостиНо при этом в японском языке гендер может определять выбор стиля и манеры речи. Например, местоимение 僕 (boku) обычно ассоциируется с молодыми мужчинами. Читатель, опираясь на его использование персонажем, предполагает, что персонаж — юноша. Позже, когда контекст или описание раскрывает, что на самом деле персонаж — девушка, эта деталь может характеризовать ее как «пацанку», свидетельствовать о маскулинных чертах характера.

Когда понадобилось больше точности

Китайский язык представляет собой «лингвистический парадокс». Его устная форма гендерно-нейтральна, в то время как письменная получила средства передачи гендерных различий относительно недавно, под влиянием культурных изменений.

В отличие от некоторых европейских языков, где грамматический род встроен в форму многих слов, китайский развивался по совершенно иному пути. Это изолирующий язык, где значение передается не через изменение формы слова, а через порядок слов и контекст. В китайском нет эквивалента русских окончаний, которые в большинстве случаев зависят от рода, а следовательно, могут свидетельствовать о поле. Слово употребляется в одном неизменном виде, а его значение определяется контекстом и позицией в предложении.

В устной речи местоимение tā произносится одинаково вне зависимости от пола человека, к которому оно относится. 

Это как если бы в русском языке мы говорили просто тот человек. В телефонном разговоре или при устном общении пол третьего лица часто остается неопределенным, что может приводить к недопониманию, особенно при общении с носителями языков, в которых указание на пол обязательно.

Чтобы уточнить пол, носители языка используют лексические модификаторы, добавляя слова со значением ‘мужской’ (男, nán) или ‘женский’ (女, nǚ) перед существительным. Например, «женщина-профессор» (nǚ jiàoshòu) или «мужчина-студент» (nán xuésheng). 

В письменной речи изначально использовался единый иероглиф 他 для обозначения третьего лица. Этот иероглиф состоит из радикала «человек» (亻) и фонетического компонента, указывающего на произношение.

В начале XX века китайские интеллектуалы, изучавшие европейские языки, столкнулись с проблемой: как переводить тексты, где гендерные различия играют важную роль? Что делать с английским предложением She loves him, but he doesn't notice her при переводе на язык, где для он и она есть только одно местоимение? Переводчикам оставалось либо полагаться на контекст (что не всегда срабатывает), либо изобрести новые способы различения пола.

Решение было найдено через создание новых письменных форм. 

В 1920-х годах писатель и переводчик Лю Баньнун предложил использовать иероглиф 她 для обозначения женщины в третьем лице. Этот новый иероглиф сохранил тот же радикал «человек», но в нем фонетический компонент был заменен на 也, что создало визуальное различие при идентичном произношении. Позже появился и иероглиф 它 для обозначения неодушевленных предметов и животных, использующий радикал «крыша» вместо «человека».

Это изменение отражало не только лингвистические потребности, но и социальную трансформацию. Китайское общество переживало период модернизации, и под влиянием западных идей феминизма вопросы равенства мужчин и женщин становились актуальными. При этом нововведение приняли не все. Некоторые лингвисты-консерваторы утверждали, что искусственное внесение гендерных различий противоречит духу языка.

Сегодня мы наблюдаем уникальную ситуацию. В устной речи китайский язык остается гендерно-нейтральным. Но в письменной форме используются различные иероглифы: 他 (для мужчины), 她 (для женщины), 它 (для предметов).

Как мы видим, языки адаптируются к изменяющемуся миру, заимствуя не только слова, но и картину мира из других культур. Устная речь как менее регламентированная сохранила свою естественную нейтральность, тогда как письменная речь как более строгая и поддающаяся регуляции система стала полем для культурных заимствований.

Пол и род: сложные отношения

Грамматический род и языковые способы указания на пол — не одно и то же. В английском род отсутствует, но местоимения третьего лица для мужчин и женщин в единственном числе отличаются. В русском есть и грамматические показатели рода, и разные местоимения третьего лица для существ разного пола. В прошлом они различались не только в единственном числе, но и во множественном: оне (женщины) и они (мужчины). Во французском это разделение сохранилось, а также есть «признаки пола» у некоторых глагольных форм: je suis ne(e) — ‘я родился (родилась)’. 

Категория рода в русской грамматике в сравнении с другими языками«Лосось», «лебедь», «дитя», «невежда» и другие языковые сущности сложной судьбы​​​​​​​Словом, вариантов того, как языки решают (или не решают) «проблему пола», может быть множество. Как мы видим на примере китайского, шведского и английского, языки могут с большим или меньшим успехом приспосабливаться к вызовам времени. Чтобы изменения возникли и прижились, должны сойтись несколько факторов: потребность в новых формах, приспособленность языковой системы к новшествам и желание носителей.