Простая железнодорожница, неоднозначная машинистка, обидная директриса: чем нас могут удивить феминитивы

Пару дней назад, листая в скором поезде мартовский номер журнала для пассажиров, я обнаружила посвященную женскому празднику статью о сотрудницах РЖД. В ней употреблялось слово железнодорожница. 

Вряд ли хоть у кого-то, хоть у ненавистников (ненавистниц) феминитивов типа авторка, хоть у горячих их поборников (поборниц), возникли бы проблемы с феминитивом железнодорожница. Скорее всего, никто бы даже его не заметил. 

Между прочим, эффект незаметности и привычности связан отнюдь не с тем, что мы якобы часто употребляем это слово. В огромном газетном подкорпусе Национального корпуса русского языка оно встречается всего 26 раз, в то время как железнодорожник — больше 13 тысяч раз (в 500 раз чаще)!! То есть железнодорожница — феминитив почти на грани «потенциального слова», такого, которое легко при необходимости образовать на ходу, в речи, но сама необходимость возникает редко.

Многие названия профессий с рождения имеют такие потенциальные и легко реализующиеся в речи феминитивы.

Даже новые и свежие: бровист, кибербезопасник, неофициальное контентщик и другие. Общее в них — ярко выраженные суффиксы деятеля: -ник, -ист, щик, -тель и прочие. Для русского языка характерна тесная дружба суффиксов деятеля с конкретными феминитивными суффиксами, -ниц(а), -к(а) для -ист и т. д. Получается, есть большая зона русской лексики, в которой по чисто лингвистическим причинам нет проблем с образованием феминитивов — проблем, которые часто представляются неизбежными.

В новый словарь феминитивов¹, подготовленный коллективом авторов под руководством Максима Кронгауза, такие простые и незаметные образования (которых к тому же очень много) не включены. В нем можно будет получить информацию лишь о тех словах, образование или употребление которых неочевидно, об их любопытной и неочевидной истории, тонкостях нынешнего статуса, семантических и стилистических нюансах и изменениях.

Взять хотя бы феминитивы к слову адвокат, вопрос о которых до сих пор тревожит умы. При этом в профессию женщины пришли давным-давно, да и феминитивы появились еще в ХIХ веке. Адвокатесса включено в Русский орфографический словарь, а старое, но очень редкое и не включенное в словари адвокатка недавно обрело идеологическую политкорректную окраску. Кроме того, в неформальной речи юристов наряду с адвокатессой используется адвокатша, и ему уже тоже скоро век. Но такое многообразие — это как раз симптом лингвистических трудностей: «платьев много, а надеть нечего». Одного стандартного феминитива нет, и причины этому чисто лингвистические.

Не менее любопытны смысловые асимметрии, которые часто возникают по причинам уже внелингвистическим, то есть жизненным.

Машинистка — стандартная словообразовательная пара машинисту, но архетипичный машинист в нашем представлении водит поезда, а архетипичная машинистка — это «пишбарышня» из «Собачьего сердца». И стоит в новостях назвать машинистками водительниц поездов, комментаторы поднимают шум. На деле оба слова обозначали и обозначают целые спектры профессий мужчин и женщин, совпадающие только частично.

Первая машинистка шила на свежеизобретенной швейной машине. Машинист, заимствованное еще при Петре I, воспринималось как «повелитель любых машин», от служителя театра, управляющего декорациями, до «ученого немца», ведающего фабричной машинерией. 

Колоритный образ машинистки, чьи руки порхают над пишущей машинкой, заслонил остальные значения этого наименования, хотя так вполне официально называют и рабочую, управляющую машинами, механизмами.

Оказывается, не ново и обозначение тем же феминитивом водительницы поезда. Еще в 1930-е возникло движение «Женщина — на паровоз», еще в  1936 году первая машинистка появилась в кабине метропоезда. В период запрета женщинам на эту работу феминитив продолжал использоваться при описании зарубежных реалий. А теперь опять и российских. Так что представление о том, что слово может навеки застолбить какое-то одно значение, является наивно-лингвистическим.

Такого рода открытия сопровождали работу над каждой словарной статьей. Сегодня слово директриса воспринимается работниками школ как недопустимое и даже обидное. Из классических школьных повестей мы знаем, что в ХIХ веке этот галлицизм обозначал официальную должность руководительницы женского учебного заведения. Значит, нынешний низкий статус у слова был не всегда. Но что совсем неочевидно — директрисы прошлого могли руководить не только учебными заведениями (чем именно — пусть пока останется интригой).

Слово банкирша используется современными медиа в отношении топ-менеджеров банка, иногда с возможным негативным оттенком.

Как ни удивительно, подобное значение, но нейтральное, безоценочное, есть уже у Даля: «банкирша, жена его, или сама содержательница банкирского дому, конторы»! 

Надеемся, что в сотне статей словаря, который сейчас готовится к публикации, каждый найдет чему удивиться.