Галина Кустова: «Есть участки, где грамматика развивается быстро и даже стремительно!»

Грамота уже 25 лет наблюдает за жизнью русского языка. По случаю юбилея мы расспросили известных российских лингвистов, как, на их взгляд, чувствует себя наш язык, какие обстоятельства на него влияют и какие изменения ждут его в будущем.

За последние 25 лет русский язык действительно изменился, но не сильно. В первую очередь бросаются в глаза лексические изменения, очень много появилось новых заимствованных слов. Слова заимствуются постоянно, но сейчас — не в первый раз в истории культуры — возникают идеи борьбы за чистоту русского языка.

Такие попытки уже предпринимались, например, Александром Семеновичем Шишковым и его сторонниками в XIX веке. Знаменитая фраза Хорошилище идет из ристалища в позорище по гульбищу в мокроступах (Франт идет из цирка в театр по бульвару в галошах) — это пародия на Шишкова (приписываемая Белинскому), но она хорошо передает его языковые принципы. Попытки повернуть эволюцию вспять (в данном случае — эволюцию естественного языка), разумеется, не удались.

И так будет происходить всегда. С заимствованиями бороться невозможно, они есть во всех языках. 

Язык оставляет только те заимствованные слова, которые ему действительно нужны, которые дают носителям языка какие-то новые смыслы, новые возможности. Именно поэтому заимствования приживаются. Вообще считается, что лексика меняется быстро: она пополняется не только заимствованиями, но и сленговыми выражениями, которые тоже частично заимствованы, а частично — исконно русского происхождения. 

Но есть некоторые разрушительные тенденции, которые не радуют. Эти тенденции относятся, например, к грамматике. Грамматика меняется гораздо медленнее, чем лексика; на некоторые грамматические изменения требуются годы, на некоторые — целые столетия. Одна из таких глобальных тенденций — движение к аналитизму. Она началась не сейчас и выражается в том, что вместо падежных и глагольных форм используются служебные слова. А обычные слова, у которых есть формы словоизменения, перестают изменяться. 

Русский язык становится в этом отношении похожим на английский или китайский. Ничего страшного в том, что существуют аналитические языки, которые выражают грамматические значения за пределами слова, конечно, нет. 

Но в русском языке с его богатым набором окончаний у существительных, прилагательных, глаголов отсутствие словоизменения выглядит как разрушение грамматической системы.

Лингвисты довольно давно заметили такие изменения. Например, появление так называемых аналитических прилагательных — неизменяемых слов разного происхождения, которые стоят на месте прилагательного перед существительным и образуют с ним сложное слово. Таких единиц очень много (радио-, авиа-, авто- и так далее), о них идут споры в науке: считать ли их прилагательными, особыми неполноценными корнями или даже приставками? Важно то, что перед существительным стоит некоторый элемент, который выполняет функцию прилагательного. И более того, его даже можно развернуть в прилагательное: авиабензин — это авиационный бензин, радиопередача — это радийная передача (слово радийный, конечно, малоупотребительно, но мы понимаем, что это та же конструкция). 

Кроме того, сейчас появляются такие слова, как бизнес-центр, стритрейсер. Стритрейсер — это уличный гонщик, то есть элемент стрит ведет себя как прилагательное. Таких случаев становится все больше и больше. Это та же самая модель, те же самые аналитические прилагательные, которые по-прежнему представляют большую проблему для лингвистов.

Но это еще не все. Есть более серьезные нарушения законов грамматики, когда несклоняемое прилагательное вместо того, чтобы стоять перед существительным, как ему положено по правилам русского языка, стоит после существительного: цвет хаки, язык коми. 

В русском языке появляются и другие конструкции, где прилагательнообразное слово стоит после существительного. Например, программа-максимум.

Это тоже проявление тенденции к аналитизму. Она касается не только аналитических прилагательных, но и числительных, которые ведут себя как прилагательные. Например, дом двадцать. Что такое дом двадцать? Это двадцатый дом. Но вместо прилагательного мы используем числительное в функции прилагательного, и стоит оно после существительного, как цвет хаки.

Кстати, не только хаки стоит после существительного цвет. Это могут быть целые конструкции, где слово цвет склоняется (цвета кофе с молоком или цвета мокрый асфальт), а само название цвета уже не склоняется, то есть ведет себя как неизменяемое слово. Эта тенденция совершенно неотвратима, она будет нарастать и проявляться все в новых и новых вариантах. 

Что касается числительных, это тоже большая проблема, или, если хотите, маленькая трагедия: в русском языке, особенно в устной речи, числительные перестают склоняться. Они тоже превращаются в такие английские или китайские слова. Например, вместо того, чтобы сказать пятью тысячами пятьюстами пятью, мы говорим пять тысяч пятьсот пятью. Весь длинный ряд элементов не склоняется, а склоняется (пока) только последний элемент. Что будет через 25 лет, точно сказать нельзя, но этот процесс, несомненно, будет продолжаться.

К счастью, в русском языке действуют не только разрушительные тенденции, есть и созидательные. Они тоже аналитические. Аналитизм, как я уже сказала, — это способ выражения значений с помощью служебных слов. И эти служебные слова постоянно появляются. Некоторые из них появляются медленно и в небольших количествах, но есть один участок в русской грамматической системе, где это явление имеет взрывной характер. Я говорю сейчас о производных предлогах и возникших на их базе производных союзах.

Наверное, все могут назвать какое-то количество производных предлогов: по причине, в силу чего-то, в связи с чем-то, в результате чего-то. Это те случаи, когда были существительные — причина, сила, результат, связь, а потом образовались предложно-падежные конструкции, которые стали выполнять функцию предлогов.

Почему образуются такие предлоги? Потому что языку нужны более тонкие способы выражения смысла.

Например, у нас есть огромное количество причинных предлогов, потому что они отличаются оттенками значений, и они все нужны носителям языка. Если говорить о  производных предлогах, то обычный человек может вспомнить (при значительных усилиях), может быть, десять или двадцать таких предлогов. Лингвист вспомнит, наверное, тридцать или сорок. А недавно в МГУ имени М. В. Ломоносова была защищена докторская диссертация Екатерины Николаевны Виноградовой, которая насчитала больше двух тысяч единиц, эволюционирующих в сторону производных предлогов. Конечно, не все они полностью превратились в производные предлоги, они находятся на разных стадиях своей эволюции. Но представьте себе, какое это количество по сравнению с теми жалкими десятками, которые мы можем вспомнить! И что у нас будет через 25 лет? Может быть, у нас будет больше двух тысяч производных предлогов, а от них еще в некоторых случаях образуются союзы (в связи с чем? в связи с тем, что). 

Мы пополняем не только свой словарный запас, но и свою грамматическую систему, совершенствуем ее. И вопреки тому, что мы привыкли думать, на этом участке грамматика развивается очень быстро и даже стремительно!