Денис Фонвизин: живая речь в комедиях и системность в словаре

Способный ребенок

Детство Дениса Ивановича Фонвизина прошло в Москве середины XVIII века — городе, который, в отличие от столичного Петербурга, где царила западная мода, бережно относился к старорусской традиции. Семья его принадлежала к дворянству средней руки, а не к высшей аристократии. С ранних лет мальчик не был изолирован от живого языка. Слуги, чиновники, гости, соседи — их манера речи, выразительные обороты и диалектизмы составляли постоянный «звуковой ландшафт» его детства. Он слышал, как говорят в городе и в провинции, на базарах и в гостиных.

Языковая одаренность Фонвизина проявилась рано. «В четыре года начали учить меня грамоте, так что я не помню себя безграмотным», — так уже на склоне лет вспоминал писатель, и вряд ли преувеличивал. Отец считал грамоту важной ступенью религиозного воспитания и заставлял сына читать вслух, заботясь и о том, чтобы тот понял прочитанное.

«Читая церковные книги, ознакомился я с славянским языком, без чего российского языка и знать невозможно», — напишет впоследствии благодарный сын.

Грамотность удачно наложилась на природное любопытство Фонвизина, его наблюдательность. «Я <...> имел дар принимать на себя лицо и говорить голосом весьма многих людей, — писал он. — Тогда передражнивал я покойного Сумарокова, могу сказать, мастерски и говорил не только его голосом, но и умом, так что он бы сам не мог сказать другого, как то, что я говорил его голосом». Умение подражать разным голосам затем станет фирменной чертой его стиля.

Переводчик и театрал

В качестве переводчика Фонвизин начал службу в Коллегии иностранных дел (аналог министерства) в Петербурге. Он переводил басни Эзопа, «Метаморфозы» Овидия, несколько песен «Илиады» Гомера. В журналах печатались и его переводы современников — Руссо, Вольтера, Грессе¹.

Но главное — он «заболел» театром. Первое представление он посетил еще гимназистом. Глядя на «великого комедиянта» Якова Шуйского, Фонвизин, по собственному признанию, хохотал, «потеряв благопристойность».

Работа переводчика оказала большое влияние на отношения Фонвизина с русским языком.

Он искал точные русские эквиваленты для передачи смысла и стиля оригинала. Это заставляло его глубже проникать в тонкости употребления слов, различать оттенки значений. Переводы с французского и немецкого языков развивали его языковое чутье, обогащали словарный запас, совершенствовали стилистическое мастерство.

Сочинитель-новатор

Фонвизин пробовал сочинять, но ему было тесно в рамках «трех штилей» Ломоносова. Столкнувшись с трудностью передачи западноевропейских понятий средствами «высокого стиля», он интуитивно начал размывать эту систему. Он соединял книжную и разговорную лексику, создавал языковые кальки, искал живые фразеологические эквиваленты — и тем самым вел русский язык за пределы классицистической нормы.

Уже в ранней комедии «Корион» (1764) он впервые в русской драматургии создал персонажа-крестьянина, в речи которого был «народный» колорит. А в «Бригадире» и особенно в «Недоросле» с помощью речевых характеристик героев создал узнаваемые для современников социальные портреты.

«Бригадир» оказался необычайно злободневной комедией: необразованность и консерватизм провинциальных помещиков комически сочетались в изображении Фонвизина с их повальным увлечением всем французским. В центре сюжета — семья Бригадира, которая хочет женить сына на дочери Советника. Сам Советник по ходу пьесы пытается признаться в любви Бригадирше, но речь его так кишит церковнославянизмами, что та не может его понять; и только сын-галломан доносит до нее смысл ситуации — на понятном им обоим языке: Матушка, он с тобою амурится.

«Бригадир» стал первой в России бытовой комедией: герои ведут беседы, пьют чай, играют в карты, говорят о хозяйстве. Публика узнавала в этих образах себя.

Высшим достижением Фонвизина-драматурга стал «Недоросль». В этой комедии каждый персонаж говорит уникальным, только ему присущим языком. Речь Простаковой отражает жестокость помещицы при внешней заботе о сыне. Скотинин говорит грубо, но с хитрецой: У меня такой обычай, как что заберу в голову, то из нее гвоздем не выколотить. У меня, слышь ты, что вошло в ум, тут и засело. Речь Стародума полна афоризмов и поучений: Вот злонравия достойные плоды! Эта индивидуализация речи персонажей стала огромным шагом вперед в развитии русской драматургии.

По словам поэта и литературного критика Петра Вяземского, именно благодаря Фонвизину «в первый раз услышали на сцене нашей язык натуральный, остроумный». До этого на сцене преобладал книжный язык; герои говорили красиво, но не по-русски. Фонвизин это изменил. Он стал первым, кто перенес на сцену реальные голоса России XVIII века: дворян, чиновников, слуг, купцов, крестьян.

На каком русском языке говорили и писали в XVIII веке? Пять главных особенностейВ XVIII веке у ошибки был другой статус, чем сегодняЛитературная деятельность Фонвизина была тесно связана с очищением русского языка от избыточных заимствований. Он не был противником иностранных слов как таковых, но выступал против бездумного внедрения иноязычной лексики, когда существовали точные русские эквиваленты. Это была борьба за сохранение ясности и чистоты национального языка.

Любитель российского слова

Фонвизин участвовал в языковом строительстве, активно сотрудничал с «Собеседником любителей российского слова» — журналом, который выходил в 1783–1784 годах и объединил вокруг себя лучшие литературные силы. На его страницах велась полемика о выразительности русского языка и художественных особенностях произведений отечественной литературы. Говорилось в том числе о потребности в описании и упорядочении русского языка, о необходимости создания специального учреждения, которое занималось бы его «красотой и богатством».

Таким центром изучения языка и словесности стала Российская Академия во главе с Екатериной Дашковой.

С момента основания Российской Академии в 1783 году Фонвизин был ее членом. Его подпись стоит под протоколом учредительного заседания. 

Практически сразу его привлекли к работе над академическим Словарем русского языка, и не просто как рядового участника. Денис Иванович взялся за «Начертание для составления толкового словаря славяно-российского языка».

Это был не первый его опыт словарной работы. В конце 1770-х — начале 1780-х годов Фонвизин принимал участие в создании русско-французского словаря, основой которого был большой словарь Французской Академии, а в том же 1783 году в «Собеседнике любителей российского слова» начал публиковаться его «Опыт Российского сословника» — первый отечественный словарь синонимов².

Автор концепции академического словаря

Фонвизин быстро подготовил свое «Начертание» и выступил с ним на заседании Академии 11 ноября 1783 года. Рассуждая о критериях отбора лексики для словаря, он предложил не включать «собственные имена людей, городов, морей», узкопрофессиональную терминологию, «неблагопристойные слова и речения», а также «необрусевшие» иностранные слова.

Диалектизмы, по его мнению, могли войти в словарь только в том случае, если «силою и красотою могут служить к обогащению российского языка».

Особое внимание Фонвизин уделял правописанию. Он подчеркивал необходимость сохранять написание, «каковым пишется в церковных книгах и у лучших наших писателей», что позволило бы различать омофоны — слова, одинаковые по звучанию, но разные по написанию и значению. В качестве примера он приводил слово мир: «когда пишется чрез ми, значит тишину, когда пишется чрез мi, значит вселенную, когда пишется чрез мv, значит масть благоуханную»³.

Фонвизин считал необходимым, чтобы в словаре указывалась частеречная принадлежность слова и его грамматические характеристики. Также он считал важным сообщать о его происхождении: славянском, русском или из других языков.

Основные положения «Начертания» были — с некоторыми правками — приняты большинством членов Академии.

Денис Фонвизин прожил всего 47 лет (в последние годы жизни был частично парализован), но успел очень многое. Спустя два с половиной века многие элементы его комедий кажутся архаичными — и карикатурные отрицательные герои, и идеализированные резонеры вроде Стародума. Но эти элементы был данью эпохе Просвещения. Новаторство же Фонвизина состояло в том, что он одним из первых сделал ставку на живой национальный язык — вместо искусственных конструкций высокого стиля или копирования иностранных образцов.