Утвержден к печати 30-й том «Этимологического словаря славянских языков» под редакцией О. Трубачева

Словарь, построенный на устных и письменных данных всех пятнадцати славянских языков в их сравнении с неславянскими европейскими языками, должен дать картину происхождения славян, их прародины. Автор, задумавший этот словарь, полагает вслед за П. Шафариком, что прародиной славян был Средний Дунай. Но словарь не только определяет исходную точку и место пребывания в ней славян. Его данные позволяют проследить дальнейшие пути миграции славян, их сложение от племенных союзов до сегодняшних наций. Эта тема — ведущая в мировой славистике, и приятно сознавать, что ее возглавляет Россия.

У каждой книги есть свой век, своя пора вызревания. Со словарем иначе. Словарь — дело алфавитное, но он долго питает науку, теоретическую мысль впрок тем морем фактов, на которых он построен. Нередко автор словаря только после его окончания выпускает главную свою книгу, обобщающую его словарные труды. Программа «Этимологического словаря славянских языков», включающая и решение проблем этногенеза, была опубликована тогда еще тридцатилетним О. Н. Трубачевым в 1960 году, а первый его том вышел в 1974-м (сейчас издание перевалило за середину).

Уже по мере заполнения страниц словаря, по мере выхода томов перед автором вырисовывалась картина этногенеза славян, и наконец первые наблюдения были обобщены Олегом Николаевичем в книге «Этногенез и культура древнейших славян», изданной в 1991 году.

Эта книга и тогда уже была открытием, хотя вышла ничтожно малым тиражом (1000 экземпляров) — для того времени и для 300 миллионов славян, живущих в мире (для сравнения: вышедшая в те же годы книга «Этногенез хорватов» имела тираж 5000 экземпляров для семимиллионного хорватского населения — как знать, может быть, эта книга была каким-то аргументом в определении сегодняшней судьбы хорватов).

В сентябре нынешнего года на Международной книжной ярмарке в Москве было представлено значительно пополненное второе издание книги, вышедшей в издательстве «Наука» уже после кончины автора (9 марта 2002 года).

Олег Николаевич читал корректуру в больнице. И только благодаря редакторам (Инге Борисовне Еськовой, Татьяне Митрофановне Скриповой, Алле Ивановне Кучинской) книга вышла в свет летом этого года и была представлена Академией наук на Франкфуртской и на Московской международных книжных выставках. Последняя страница книги, посвященная тремя редакторами светлой памяти Олега Николаевича Трубачева, хранит его последние слова и соображения, и это было, казалось, так недавно, прошлой осенью в его кабинете.

«„Мы теперь уходим понемногу в ту страну, где тишь и благодать, — неожиданно вспоминает есенинские строки Олег Николаевич, задумчиво глядя на титульную страницу будущей книги. — Ушел из жизни Никита Ильич Толстой, совсем недавно не стало Эдуарда Федоровича Володина... И все же траурных рамок не надо: печаль наша светла“. Эти слова были сказаны Олегом Николаевичем незадолго до кончины. Тогда, при обсуждении с ним материалов готовящейся к печати книги, свято верилось, что счастливый день выхода ее в свет уже рядом и автор обязательно увидит свой труд. Мы спешили, тем больнее осознавать, что не успели. Утрата горька и безмерна. Мы скорбим вместе со всеми, кто любил и понимал огромную значимость для русской науки этого мужественного человека и выдающегося ученого. Но пусть печаль наша будет светла», — писали редакторы.

Теперь немного о самой книге, которая начинается словами: «Интерес к этноисторическим судьбам славян отличал автора всегда». И здесь ясно обрисовывается сам предмет изучения. Еще в 1974 году автор писал: «Общественный факт наличия самоназвания *slovene говорит о древнем наличии адекватного единого самосознания, сознания принадлежности к единому славянству и представляется нам как замечательный исторический и культурный феномен» (с. 4). В книге и предпринимается попытка обогатить фактами из словарной и исследовательской работы память о пребывании на Среднем Дунае и о дунайской миграции славян. Автор обращает наше внимание на «фольклорную популярность Дуная и у восточных славян, никогда за время письменной истории там не живших» (с. 5).

Богата методология автора: это постоянный диалог между сравнительным языкознанием, археологией, диалектологией культуры в пользу центральноевропейской локализации древних славян.

И все это не стремясь утопить читателя в «море фактов и океане литературы», более того, главы книги перемежаются эссе — выступлениями на международных конференциях, где устраивалось что-то типа презентаций неуловимой, очень редкой при том тираже первого издания книги. Автор вынужден был выступать с обзорными докладами, устное изложение многое упрощало, оставляя шаг за шагом его путь к обоснованию теории.

Одно из таких эссе — о бедствии, которое как будто предвидел автор и мягко упреждал: не повторилось бы! Речь идет о ее тираже. На с. 30 он пишет, что «книга (первое издание 1991 года) вышла тиражом в 1000 экз., что заведомо обрекло ее на малую доступность. Но даже если бы издатели расщедрились на тираж по крайней мере в 10 или 15 раз больший (что в глазах человека, знающего фактическую сторону дела, не нуждалось бы в оправдании — ведь затрагиваются древние судьбы доброй дюжины языков, народов, культур...), я должен признать, что все равно и тогда оставался бы этот барьер ограниченной доступности. Обычный в таких ситуациях парадокс сводится к тому, что природное читательское внимание затрудняется библиографическим и операционным аппаратом...» В научной информации наибольшую ценность представляет все же та сердцевина, которая способна заинтересовать наибольшее число людей. За примером далеко ходить не надо: эта книга «...излагает некоторые новые для науки взгляды на этническое прошлое славян, в их числе русских, украинцев, белорусов (славян восточных) а также южных и западных славян». Второе издание ярко и доходчиво дает сердцевину — от истории до сегодняшнего дня.

«Субъектом описываемых или воссоздаваемых (реконструируемых) отношений оказываемся мы сами (постольку, поскольку в нас продолжается жизнь наших предков), а это, согласимся, не может не интересовать нас. Рано или поздно каждый человек задает себе этот вопрос — кто он и откуда? Вернее будет сказать, что для самого человека лучше, если вопрос этот он задаст не слишком поздно. Речь идет о самосознании человека, о том, что ему самому было в общем всегда едва ли не дороже хлеба насущного. В наше время ... мы видим тому достаточно подтверждений, вплоть до трагических сигналов...» Он как будто предвидел (это написано в 1994 году), что этнический вопрос, вопрос о самосознании, о национальных границах и национальном достоинстве будет в ближайшие годы не только актуальным, он становится болевой точкой и внутренней, и внешней политики, и отсутствие книги по этногенезу составляло пробел и в аргументации этнополитиков. Вспомним только о Косово и нашей уклончивой позиции, приведшей к трагедии, так как страны Европы вообще не очень хотят знать аргументы славянской истории.

Он не был ритором. Ритор — отвлеченный ученый, оратор же издревле обязан был «жить по своей речи». И он первым одергивал в печати клеветавших на сербов сильванских. После кончины Никиты Ильича Толстого он приехал в Белград, где вырос Никита Ильич, чтобы от нашей Академии наук разделить эту боль с сербами, выступив в ряде научных учреждений... И в Косово он первым из ученых рванулся туда (мы были там через два дня после парламентариев), чтобы поддержать сербов там, в самой горячей точке, на православной земле. Что будет теперь там, где решали силой, где натовцы построили 40 тысяч домов для албанских семей и ... 40 домов для сербских? Великая мусульманская Албания?

А теперь взгляните на тираж второго издания «Этногенеза...» — 670 экземпляров! Их уже сейчас нет в Москве, и это одна из нелепостей нашего времени. А впереди — Съезд славистов, презентация книги на новом составе Историко-филологического отделения, на секции языка и литературы в издательстве «Наука», в Союзе писателей...