Подсказки для поиска

Гендерная поляризация русскоязычного звучащего дискурса

Гендерная проблематика явилась для лингвистики последних десятилетий подлинным открытием, хотя для ряда языков (например, японского, корейского, чукотского и др.) разделение языка на мужской и женский варианты было обыденным явлением, незаметным, как воздух, которым дышит человек (конечно, до поры до времени незаметным).

Европейские языковеды наперегонки бросились открывать в своих языках рудименты гендерной поляризации, и русский язык не стал в этой гонке исключением. Однако разговор хотелось бы начать с краткого рассмотрения такой уникальной разновидности русскоязычного звучащего дискурса, как молитва, в которой в принципе нейтрализована гендерная проблематика. Затем по принципу контраста мы охарактеризуем такой тип звучащего дискурса, в котором генедерная поляризация приобрела наибольшую активность (и процесс этот нарастает от настоящего к будущему), — речь пойдет о грубопросторечном звучащем дискурсе, сдобренном ругательствами.

Итак, богомолитвенный звучащий дискурс, который сводится к обращению ко Всевышнему с молитвой и просьбами, изначально построен на основе ликвидации разницы между полами молящихся в храме или дома. Трудно себе представить женский или мужской вариант молитвы «Отче наш» (или других молитв), которые принципиально не маркированы в гендерном аспекте. Характерным признаком этой самой распространенной молитвы является также отказ от личных местоимений единственного числа, относящихся к молящемуся и вносящих элемент персоноцентричности («Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и прости нам грехи наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого, ибо твое есть царство и сила и слава во веки веков»). В ней употреблены местоимения множественного числа, придающие молитве смысл соборности молящихся.

Таким образом, молящиеся не только не маркированы в гендерном аспекте, но и не маркированы в персональном аспекте, они представляют собой некое соборное молящееся существо, обращающееся к Богу от «соборного лица».

Именно в этом состоит конечная задача молитвы и обращения к Богу, чтобы соборно отрешиться от греховного и призвать царствие Божие и на землю. Уже более тысячи лет звучит этот призыв на Русской равнине. Однако не только такой дискурс можно услышать на нашей земле.

Грубопросторечный звучащий дискурс зачастую обращен к другому, и этот другой — совсем другой: он старше или младше (во многих смыслах), он свой или чужой, он человек или животное (реже предмет, например шкаф), но самое главное — он мужчина или женщина, если он человек (о гендерных предпочтениях при обращении к котам или кошкам, кобелям или сукам среди любителей животных поговорим в следующей статье).

Рассмотрим грубопросторечный межличностный звучащий дискурс с элементами брани (мы не считаем общерусскую брань проявлениями арго, то есть арготизмами в строгом смысле слова, так как она не имеет функции арго, так как брань не является лексикой тайного языка. Не является брань также и жаргонной лексикой, так как в принципе общенародна и имеет свои собственные лингвистические функции, о чем мы поведаем ниже).

Чтобы вести разговор предметно, следует разделить грубопросторечный демиантропный (межличностный) звучащий дискурс с применением брани как минимум на три разновидности в зависимости от того, кто с кем обшается: мужчина с мужчиной (маск-регистр), женщина с женщиной (фем-регистр), или пары общающихся смешаны (микст-регистр). В каждом из регистров общения будет обнаружена особая лингвистическая гендерная подоплека.

Маск-регистр грубопросторечного звучащего дискурса отличается обилием бранной лексики, объективную необходимость появления которой можно объяснить чисто ритмо-интонационными причинами, относящимися к ведению социофонетики. Так, в этом регистре речь тяготеет к «мужской рифме» с ударным конечным слогом в синтагме или в конце фонофразы. Вполне очевидно, что огромная масса слов русского языка не имеет ударения на конечном слоге слова, поэтому не может завершить фразу ударным слогом (в режиме «мужской ритмической структуры»). Вот в этом случае на помощь приходит слово-паразит бранного происхождения, состоящее из одного слога, — именно поэтому он волей-неволей оказывается ударным (распространенным вариантом такого слова в разговорной речи мужчин всех возрастов стало слово бл...дь). Поэтому фонофразу Когда же все это кончится!, которая имеет типично «женскую ритмическую структуру» с неударным концом, то есть не заканчивается ударным слогом, мужчина обильно снабжает дополнительно словом-паразитом, например Когда же, б.., все это кончится, б...! Чем больше «мужских окончаний» в речевом отрезке, тем грубое просторечие признаётся маскулиннее.

В фем-регистре грубопросторечного звучащего дискурса, снабженного бранью, можно встретить самое широкое разнообразие вариантов. Рафинированный взрослый грубопросторечный фем-дискурс будет сдобрен такими «по-женски ритмованными» словечками с неударным конечным слогом, как сука, стерва, курва и т. д., например: Ты замолчишь, сука! — при обращении к другой женщине (в маск-регистре подобная фонофраза будет иметь иной ритмический контур — и как следствие будет иметь иное бранное слово: Ты замолчишь, б...! — при обрашении как к мужчине, так и к женщине). В случае пристрастия к бранному слову на б в грубопросторечном фемдискурсе наблюдается его словообразовательное «возделывание», в результате чего оно приобретает вид б...дюга, например, что придает этому ругательству «женскую ритмическую огласовку».

Однако маскулинизация женщин и особенно школьниц в самое последнее время приводит и к употреблению ими брани, типичной в речи мужчин, причем степень грубости брани в речи школьниц, общающихся в фем-регистре, неуклонно повышается.

Довольно грубыми мужскими ругательствами снабжает свою речь женская половина сельского населения, при этом маскулинность женской речи в данном случае в какой-то степени соответствует характеру жизни и трудовой деятельности женщины на селе («Я и баба и мужик» — так иногда идентифицирует себя сельская жительница, а Н. Некрасов даже опоэтизировал такой феномен.) Характерным является как для школьниц, так и для женщин села стремление перенимать мужские «вредные привычки» к табаку и вину (и к наркотикам в городских учебных заведениях), причем городское женское взрослое население в этом отношении более традиционно.

В микст-регистре грубопросторечного звучащего дискурса с бранной лексикой наиболее распространено табуирование с заменой ругательства б...дь на слово блин. Эта мелиоративная «табуэма» распространена очень широко. Однако главным достоинством рассматриваемой «табуэмы» является универсальность, то есть одинаковая доступность для женщин и мужчин при формировании звучащего грубопросторечного дискурса. Слово блин стало настолько повсеместно распространенным в грубом просторечии как мужчин, так и женщин при общении в микст-регистре, что по частоте употребления, после служебных слов, занимает лидирующее место в лексике русскоязычного грубопросторечного дискурса. Это явно заметно даже при непродолжительном прослушивании спонтанного разговора школьников, студентов, взрослых горожан в режиме микс-регистра.

Исключением является речь высокообразованной интеллигенции города и села, к которой относится среднее и старшее поколение русскоязычных жителей страны, — в такой речи обычно матерные ругательства не употребляются.

Важнейшей функцией бранных лексем, словосочетаний и предложений как в маск-регистре, так и в фем- и микст-регистрах грубопросторечного дискурса является функция изолированного, а не наложенного на реальное высказывание проявления эмоций — положительных или отрицательных. Этот пар иногда нужно выпустить отдельно от осмысленного высказывания, и чем чаще, тем эмоциональнее будет дискурс. И именно это придает грубопросторечному звучащему дискурсу, сдобренному бранью, терапевтическую функцию. Эта функция, пожалуй, является единственным положительным следствием из сверхотрицательного явления распространения грубой бранной лексики в русскоязычном грубопросторечном звучащем дискурсе.

Приложение

Выдержка из «Словаря русского языка XI–XVII вв.»1: «Блядь, ж. 1. Ложь, обман. Аще что речете не от писания, но от своего сердца, бляди нам ваши глаголы быти возомняться, и прочих молити будем еже не слушати вас и заткнути уши. Сл. Шестака. 67. 1652.... 2. Лжец, обманщик. Молъвъщим же людем на Иоанна и глющим яко блядь есть) Прох. Жит. Ио. Богослов. 12 в. ... 3. Распутная женщина». 

Евгений Киров, доктор филологических наук, заведущий кафедрой русского языка и общего языкознания МГПУ

Еще на эту тему

Когда докторша стала врачом

Непростая судьба феминитивов для профессий

Культура речи и языковая критика

Правильное пользование языком требует усилия и отваги, напоминает Юрий Караулов

все публикации

«Набросал стишата», или О стратегии авторской скромности

Мое творчество, мои произведения... Ирина Фуфаева объясняет, почему нас смущают эти выражения

Кринж или не кринж? Лингвистический взгляд на чувство неловкости в коммуникации

Валерий Шульгинов пытается понять, какие ситуации мы описываем этим словом и почему

В Ухане или в Ухани? Как выяснить тип склонения иностранного топонима

Первый шаг — определить, насколько это название привычное и есть ли похожие на него русские слова

Как редакционная политика повышает качество текстов

Что в ней должно быть и кто заинтересован в том, чтобы она работала

Слово «пожалуйста» может быть избыточным

Представляем некоторые публикации в третьем номере журнала «Русская речь» за 2025 год

Свое среди чужих: попробуйте отличить исконно русское слово от заимствований

Десять примеров того, что разница между «местными» и «чужаками» со временем перестает быть заметной

Стенография: как поймать слова на лету

От мраморных плит до современных программ

Чем опасны «бесы орфографии»?

Не надо искать в приставке нечистую силу и злой умысел

Язык всегда найдет способ заполнить лакуны

Лингвист Мария Ровинская дала интервью каналу «Мослекторий»

Александр Пушкин, главный инфлюенсер русского языка

Его влияние на то, как мы говорим и пишем, сохраняется спустя двести лет

В среднем человек ругается 250 тысяч раз за жизнь — как к этому относиться?

Константин Деревянко, Ярослав Скворцов и Владимир Легойда обсудили ненормативную лексику

Тест: знаете ли вы значение этих устаревших слов?

Увраж, палаш, ажитация и еще семь слов, которые мы больше не используем

Я вижу, значит, я понимаю: как устроены метафоры восприятия

Лингвист Валерий Шульгинов о мыслях в животе, текучем времени и связи слуха с послушанием

Страсти вокруг нормы

Светлана Друговейко-Должанская о том, почему кодификация языковых явлений не может строиться на личных предпочтениях

Лингвист Алексей Шмелев: «У слова „столько“ есть полная парадигма единственного числа»

«Правмир» поговорил о русском языке и лингвистике с председателем Орфографической комиссии РАН

Практическое руководство по использованию эмодзи: как избежать конфуза

Результаты нашего опроса и маленький словарик в помощь сомневающимся

1/6
Большой универсальный словарь русского языка (2 тома)
1 — 4 классы
Морковкин В.В., Богачева Г.Ф., Луцкая Н.М.
4.3
Подробнее об издании
От 2320 ₽
Купить на маркетплейсах:
Назовите ваше слово года!
Какие новые слова в 2024 году прочно вошли в вашу речь? На какие вы обратили внимание, какие стали чаще слышать вокруг? Участвуйте в выборе «Слова года» по версии Грамоты.
Отправить
Спасибо!
Мы получили ваш ответ и обязательно учтем его при составлении списка слов-кандидатов
Читать Грамоту дальше
Новые публикации Грамоты в вашей почте
Неверный формат email
Подписаться
Спасибо,
подписка оформлена.
Будем держать вас в курсе!