Новый учебный год и новое правописание

Грамота: Как, на ваш взгляд, сейчас русский человек относится к своему языку?

Ольга Кармакова: По-разному. Есть много людей знающих, тонко чувствующих родной язык и интересующихся происходящими в нем изменениями, обращающихся, например, в Институт русского языка, чтобы получить разного рода разъяснения. Но увы! Встречаются и другие. Пройдитесь по Москве — складывается впечатление, что у нас страна победивших двоечников. Вот на Ленинском проспекте есть магазин с названием «Всякая-всячина», через дефис, почему так написано? По какому правилу? На афишах, в книгах, в газетах масса ошибок, причем грубых. И нет никакого закона, запрещающего писать неграмотно. Во Франции, например, очень бережно относятся к своему языку, там в государственных учреждениях нельзя употреблять иностранные слова, если есть синоним во французском языке. А у нас сплошь и рядом журналисты, депутаты, чиновники употребляют иностранные слова, даже не зная, что они значат. Демократия у нас понимается как вседозволенность и распущенность, поэтому во многих СМИ используется ненормативная лексика, что, на мой взгляд, недопустимо. Плохо это не только для языка (в языке нет плохих слов), но для воспитания общества, особенно для молодого поколения: стирается грань между тем, что можно, и тем, что нельзя. В целом к родному языку у нас относятся без должного уважения.

Сейчас всех волнуют изменения правил правописания. Ольга Евгеньевна, как вы считаете, нужны ли изменения в действующем своде правил?

О. К.: Я как учитель, работающий десять лет в лицее, полагаю, что новая редакция правил русской орфографии и пунктуации необходима, потому что правила, по которым мы пишем, были приняты в 1956 году. Эти правила были очень краткими, некоторые были нечетко сформулированы, и отдельные лингвисты трактовали такие правила по-своему. Язык, как известно, явление социальное и изменяется вместе с развитием общества. А наше общество за полвека сильно изменилось. Цель новой редакции правил — унификация написания новых слов, возникших в языке, и восстановление исторических традиций. Что это значит? В жизнь вошли новые слова, как русские, так и иностранные, — как их писать, люди не знают, поэтому пишут их по-разному. В справочной литературе тоже нет единообразия в написании новых слов. Школьники приходят и говорят учителю: «А вот в таком-то словаре так написано, а в таком-то словаре так написано». Нужно, чтобы мы обращались к словарю, который пользуется авторитетом, и этот словарь должен быть написан в Институте русского языка РАН. И новая редакция правил тоже готовится действительно авторитетным научным органом, каким является ИРЯ РАН.

Кто входит в Орфографическую комиссию, помимо сотрудников Института русского языка?

О. К.: В Орфографическую комиссию входит 22 человека, она включает известных в научном мире лингвистов из других институтов, преподавателей вузов, методистов, составителей словарей, школьных учителей. Каждое правило неоднократно обсуждается, решения о включении изменений принимаются коллегиально. Новые правила после рассмотрения Комиссией рассылались в школы и вузы страны для обсуждения. Комиссия получила много предложений и отзывов как положительных, так и отрицательных. Все предложения коллег сейчас рассматриваются на заседаниях Комиссии. Работа продолжается. [От редакции: состав Орфографической комиссии  можно узнать на сайте Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН].

Не вызовут ли изменения правил дополнительных трудностей у учеников?

О. К.: Да, но эти трудности легко преодолимы, хотя преодоление любых трудностей требует усилий. Я полагаю, что ученикам этот новый свод правил поможет. Вот, например, мы пишем слова с элементом пол по-разному, в зависимости от того, какая буква идет дальше. Новой редакцией предлагается унифицировать это правило, то есть все писать через дефис: и пол-листа, и пол-огурца, и пол-второго. Это легче? Легче.

Не прибавят ли новые правила проблем учителям, ведь им придется переучиваться?

О. К.: Особенность учителей в том, что они учатся всю жизнь. Не бывает учителя, который бы один раз научился и этими материалами всю жизнь пользовался, учитель все равно всегда повышает свою профессиональную квалификацию. Раз ты учитель, ты обязан всю жизнь учиться. И учителям, людям с логическим мышлением, не так сложно освоить изменения, всего 15 пунктов, тем более если преподаватель заинтересован в том, чтобы дети писали грамотно.

Вы рассказываете своим ученикам о готовящихся изменениях?

О. К.: Да, как только Орфографическая комиссия возобновила свою работу в 1994 году, я стала рассказывать своим ученикам, что их вскоре ждет новая редакция правил, которая упростит орфографию. Большинство к этому отнеслось положительно. До сих пор они, уже студенты, спрашивают меня, когда же это случится, но я тоже не знаю, примет ли наша общественность предлагаемые изменения правил, потому что всякое общество инертно, оно держится за традиции, боится изменений. Разные точки зрения существуют на этот свод правил. Так, Александр Исаевич Солженицын считает, что в наше нестабильное время лучше оставить все по-прежнему. Но когда работаешь в школе и видишь, как много делается ошибок, хочется что-то сделать, чтобы их стало меньше. Новая редакция правил на это и ориентирована.

А может быть, стоит увеличить часы преподавания русского языка в школе?

О. К.: Я думаю, что да, об этом постоянно говорят сами учителя. Грамотность падает, а в выпускных классах один час русского языка в неделю. Некоторые преподаватели забирают этот час на литературу. На мой взгляд, часов на русский язык должно быть больше. Многие школьники и студенты плохо владеют разговорной речью, говорят коряво, не могут правильно излагать свои мысли. Ведь недаром сейчас введен русский язык в вузах нефилологической направленности. Наши дети оторваны от книги, они мало читают, у них меньше словарный запас; они пользуются компьютером, интернетом, а это другой способ общения. Очень часто сталкиваешься с тем, что простые слова, такие как нива, куранты, дерн и другие, ими остаются непонятыми. Поэтому ведущим направлением в преподавании должно быть развитие связной речи, умение создавать устный и письменный текст.

Сейчас вузы предлагают разные варианты проверки знаний: тесты, сочинения, диктанты, изложения. Как вы к этому относитесь?

О. К.: Во многих вузах вводятся тесты, часто неудачные: берутся авторские тексты и насыщаются орфограммами. Тесты во многом строятся на исключениях, я считаю это неправильным, потому что нам нужны студенты, которые умеют думать, а не зазубривать исключения. Ведь человек думающий — самое интересное для педагога и в школе, и в вузе. Проверочная работа должна быть творческой, показывающей, насколько человек умеет самостоятельно анализировать материал.

А что вы предпочитаете в своей работе: диктант, изложение или сочинение?

О. К.: Своим ученикам я бы дала на выпускном экзамене сочинение, особенно в гуманитарных классах, а на уроках я люблю давать диктанты из произведений классиков: это, с одной стороны, хороший язык, а с другой стороны — еще раз повторяют литературу. Может быть, они даже лучше ее понимают, потому что после диктанта мы разбираем текст — почему так написано, разбираем каждую фразу. А сама бы я написала, наверное, сочинение.

Ваш первый учитель русского языка?

О. К.: В средней школе — Нина Сергеевна Кувинова, заслуженный учитель России, а в начальной школе — Анна Парменовна Бакулкина. А вообще, учитель должен любить детей, иначе у него ничего не получится, и, конечно, знать и любить свой предмет. Вот такими они и были.

Какая оценка была у вас по русскому языку?

О. К.: Пятерка.

Что вы пожелаете учителям и ученикам накануне нового учебного года?

О. К.: Накануне первого сентября я хочу всех поздравить с новым учебным годом и пожелать побольше радости: чтобы учителя и ученики с радостью и хорошим настроением шли в школу и чаще с такими же чувствами возвращались домой.