Вам часто задают вопросы про фамилии, и вы часто отвечаете, что вопрос о выпадающей гласной решает носитель фамилии (например, недавний ответ 290629). А как быть, если в тексте упоминаются разные носители одной и той же фамилии, причём они придерживаются разных мнений о том, как эту фамилию склонять? Например, мы пишем судебный очерк о том, как два родных брата по фамилии Малóк не могут поделить наследство. Но один брат считает, что его фамилия правильно склоняется «Малкá, Малкý» и т. д., а другой, соответственно,— «Малóка», «Малóку» и т. д. И как это сочетать в одном тексте? «Спорную часть завещания юрист Сидоров предлагает трактовать так, что Евгению Малоку отходит 3/4 квартиры, в то время как Аркадию Малку — 1/4»? Какая-то ерунда получается… И как упоминать братьев вместе? «Братья Малоки»? «Малки»? «Малок»? Или ваше справочное бюро предложит хитрить и переписывать текст так, чтобы фамилия в нём ни разу не упоминалась в косвенных падежах? Это приведёт к массовой порче стиля: в каждом отдельно взятом предложении можно обойтись именительным падежом, но тогда весь текст целиком будет казаться неаккуратно составленным. Что ж делать-то? Я не верю, что вы ответите (ваше бюро никогда не отвечает на по-настоящему сложные вопросы), но хотя бы подумайте на эту тему сами для себя, пожалуйста.

Здравствуйте! Прочитав статью "Пожарник и пожарный" в "Словаре трудностей" (http://www.gramota.ru/spravka/trudnosti/36_112), решил, что было бы уместно, дополнить её упоминанием о толковании разницы между этими двумя терминами, которое встречается в книге Владимира Алексеевича Гиляровского "Москва и москвичи". Позволю себе привести достаточно большой отрывок из главы "Пожарный": "— Пожарники едут! Пожарники едут! — кричит кучка ребятишек. В первый раз в жизни я услыхал это слово в конце первого года империалистической войны, когда население нашего дома, особенно надворных флигелей, увеличилось беженцами из Польши. Меня, старого москвича и, главное, старого пожарного, резануло это слово. Москва, любовавшаяся своим знаменитым пожарным обозом — сперва на красавцах лошадях, подобранных по мастям, а потом бесшумными автомобилями, сверкающими медными шлемами, — с гордостью говорила: — Пожарные! И вдруг: — Пожарники! Что-то мелкое, убогое, обидное. Передо мной встает какой-нибудь уездный городишко, где на весь город три дырявые пожарные бочки, полтора багра, ржавая машина с фонтанирующим рукавом на колесах, вязнущих по ступицу в невылазной грязи немощеных переулков, а сзади тащится за ним с десяток убогих инвалидов-пожарников. В Москве с давних пор это слово было ходовым, но имело совсем другое значение: так назывались особого рода нищие, являвшиеся в Москву на зимний сезон вместе со своими господами, владельцами богатых поместий. Помещики приезжали в столицу проживать свои доходы с имений, а их крепостные — добывать деньги, часть которых шла на оброк, в господские карманы. Делалось это под видом сбора на "погорелые места". Погорельцы, настоящие и фальшивые, приходили и приезжали в Москву семьями. Бабы с ребятишками ездили в санях собирать подаяние деньгами и барахлом, предъявляя удостоверения с гербовой печатью о том, что предъявители сего едут по сбору пожертвований в пользу сгоревшей деревни или села. Некоторые из них покупали особые сани, с обожженными концами оглоблей, уверяя, что они только сани и успели вырвать из огня." Цитата приведена по изданию: В.А.Гиляровский, Москва и москвичи. - Минск: Народная асвета, 1981. С уважением, Евгений.