Орфоэпические словари указывают, что современная норма: серде[чн]ый. Произношение [шн] сохраняется только в сочетании друг серде[шн]ый. См., напр.: Каленчук М. Л., Касаткин Л. Л., Касаткина Р. Ф. Большой орфоэпический словарь русского языка. М., 2012.

Согласны с Вами, слово почти во втором предложении неуместно, следовало бы использовать слово около.

1. Уместно будет использовать тире.

2. Можно использовать цифры с буквенным наращением: 8-го, 1-го...

Слово благодарный употреблено правильно. См. словарную фиксацию.

Нет, родительный падеж здесь невозможен.

Постановка запятой допустима.

Запятая перед тире нужна: она закрывает причастный оборот.

Правила не регулируют использования слов более, менее, свыше по отношению определенному количеству. Поэтому выбор остается за автором текста.

Мы знаем о технических недочетах на сайте и вместе с вами надеемся, что их устранят в обозримом будущем. Пока что удобнее всего искать свой вопрос по ключевому слову или фразе, используя строку поиска.

Правильно: Софийская площадь. Языковая норма не может измениться в одночасье из-за каких-либо политических процессов.

Действительно, за последние годы литературная норма несколько смягчилась. Хотя и во времена СССР у многих слов были равноправные варианты постановки ударения, общая тенденция замечена Вами верно. В последние десятилетия произошла своего рода «демократизация» нормы: многое из того, что раньше запрещалось словарями, теперь стало допустимым, а иногда и предпочтительным. Причин тому несколько.
Во-первых, орфоэпические словари прежде были ориентированы не только на широкий круг носителей языка, но и (и даже в первую очередь) на дикторов радио и телевидения, в речи которых не должно было быть никакого разнобоя. Поэтому варианты в большинстве случаев не указывались; двоякое ударение в словах приводилось только тогда, когда при всем желании невозможно было отдать предпочтение одному из вариантов. Сейчас же многие словари стремятся отразить динамику литературной нормы, поэтому иногда в них приводятся как допустимые и такие варианты, которые еще не являются эстетически приемлемыми для всех носителей языка (например, дОговор, нет носок), но, несомненно, станут таковыми в будущем.
Во-вторых, изменилось отношение лексикографов к вариантности нормы. Вот, например, цитата из предисловия к орфоэпическому словарю русского языка 1959 года издания: «Наличие колебаний (вариантов) часто нарушает правильность речи и тем самым понижает доходчивость ее. Это особенно нетерпимо для различных форм устной публичной речи». Сейчас такая нетерпимость прошла; по мнению многих лингвистов, лексикографическая деятельность не должна сводиться «ни к искусственному консервированию пережитков языка, ни к бескомпромиссному запрещению языковых новообразований» (К. С. Горбачевич).
Наконец, перемены в языке наступили вслед за переменами в общественно-политической жизни. Сейчас пришло понимание того, что следование норме включает в себя и умение выбирать соответственно ситуации речевого общения. Другими словами, наряду с однозначными правилами норма предполагает и возможность выбора. Это различие очень удачно сформулировал Б. С. Шварцкопф (в статье о кавычках) как различие между правилом и правом. Право на выбор (в том числе и выбор варианта языковой единицы) и признание права другого носителя языка на иной выбор – это важнейшая составляющая речевого общения.