Есть такой классик русской литературы. <i> Его перу принадлежит самое знаменитое русское стихотворение в прозе — «Русский язык», которое раньше учили в советских школах наизусть. Оно даже было признано самым коротким произведением русской классики (всего 3 предложения)</i>, как говорит нам <a href="http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%82%D0%B8%D1%85%D0%BE%D1%82%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D0%B2_%D0%BF%D1%80%D0%BE%D0%B7%D0%B5">Википедия</a>. Вот текст этого произведения текст: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!» Так вот друзья, не знаю где бы еще спросить, потому задам этот вопрос вам. Вам не кажется, что фраза «не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома?» как-то совершенно безграмотно построена с точки зрения русского языка? Дело в том, что мне сложно самостоятельно найти определения, в голове витает что-то про несогласованное предложение, но там вроде про подлежащее и сказуемое речь. Да и гугл отказывается искать подробнее. Зато ни в одном разборе этого "стихотворения" я не нашел упоминания этой милой подробности. Отсюда вопрос. Это я сошел с ума, или весь мир, вместе с Тургеневым? Я бы написал так, на выбор: Не будь тебя, я бы впал в отчаяние, при виде.. Как не впасть в отчаяние, при мысли что тебя не будет... А так, я совершенно не могу понять, кто на ком стоял. А точнее "когда". Простите за пространную форму вопроса, хотел сначала написать на форум, но потом вспомнил про ваш ресурс.

Здравствуйте! Прочитав статью "Пожарник и пожарный" в "Словаре трудностей" (http://www.gramota.ru/spravka/trudnosti/36_112), решил, что было бы уместно, дополнить её упоминанием о толковании разницы между этими двумя терминами, которое встречается в книге Владимира Алексеевича Гиляровского "Москва и москвичи". Позволю себе привести достаточно большой отрывок из главы "Пожарный": "— Пожарники едут! Пожарники едут! — кричит кучка ребятишек. В первый раз в жизни я услыхал это слово в конце первого года империалистической войны, когда население нашего дома, особенно надворных флигелей, увеличилось беженцами из Польши. Меня, старого москвича и, главное, старого пожарного, резануло это слово. Москва, любовавшаяся своим знаменитым пожарным обозом — сперва на красавцах лошадях, подобранных по мастям, а потом бесшумными автомобилями, сверкающими медными шлемами, — с гордостью говорила: — Пожарные! И вдруг: — Пожарники! Что-то мелкое, убогое, обидное. Передо мной встает какой-нибудь уездный городишко, где на весь город три дырявые пожарные бочки, полтора багра, ржавая машина с фонтанирующим рукавом на колесах, вязнущих по ступицу в невылазной грязи немощеных переулков, а сзади тащится за ним с десяток убогих инвалидов-пожарников. В Москве с давних пор это слово было ходовым, но имело совсем другое значение: так назывались особого рода нищие, являвшиеся в Москву на зимний сезон вместе со своими господами, владельцами богатых поместий. Помещики приезжали в столицу проживать свои доходы с имений, а их крепостные — добывать деньги, часть которых шла на оброк, в господские карманы. Делалось это под видом сбора на "погорелые места". Погорельцы, настоящие и фальшивые, приходили и приезжали в Москву семьями. Бабы с ребятишками ездили в санях собирать подаяние деньгами и барахлом, предъявляя удостоверения с гербовой печатью о том, что предъявители сего едут по сбору пожертвований в пользу сгоревшей деревни или села. Некоторые из них покупали особые сани, с обожженными концами оглоблей, уверяя, что они только сани и успели вырвать из огня." Цитата приведена по изданию: В.А.Гиляровский, Москва и москвичи. - Минск: Народная асвета, 1981. С уважением, Евгений.