Словарь трудностей русского языка

Выбор акцентного или произносительного варианта имени соб-ственного иноязычного происхождения представляет серьёзную проблему для журналистов, принимающих решение о своём речевом поведении в эфире. Не менее сложна эта проблема и для кодификаторов — составителей орфоэпических словарей, которыми пользуются радио- и тележурналисты.

При подготовке к изданию «Словаря ударений русского языка» 2000 года в связи со словом Эдинбург было опрошено много людей, представлявших разные социальные группы. На вопрос «Как называется столица Шотландии?» большинство информан-
тов отвечало примерно так: «Вообще-то, правильно — Э́динбург, потому что так по-английски». Затем извиняющимся тоном: «Но мы по-русски говорим Эдинбу́рг». Такой подход представ-ляется неверным. Не нужно стыдиться за русский язык. Он перекраивает чужое слово по своим меркам. Ведь любое иностранное слово, когда приходит в заимствующий язык, переживает в нём процессы освоения, в том числе акцентного освоения. В данном случае произошла перестройка ударения по аналогии со словами Петербу́рг, Оренбу́рг, Шлиссельбу́рг, Екатеринбу́рг. В поисках правильности в нашем языке нельзя выходить за его пределы. Это касается, конечно, тех имён собственных иноязычного происхождения, ударение в которых имеет устойчивую русскую традицию вопреки рекомендациям энциклопедических изданий и некоторых ориентирующихся на них лингвистических словарей. В ряде справочников, адресованных работникам эфира, вслед за энциклопедическими словарями, для которых характерен формально-этимологический подход, рекомендуются варианты, противоречащие сложившимся в русском языке традициям, например: А́рлингтонское кладбище, Леонард Бе́рнстайн, Ма́рлон Бра́ндо, Невилл Че́мберлен (вспомните «Наш ответ Чемберле́ну»). Столица США в «Большом энциклопедическом словаре» называется Ва́шингтон. Комплексный справочник «Русская речь в эфире» даёт этот вариант на первом месте жирным шрифтом, а в скобках блёклыми буквами стыдливо указывает традиционный русский вариант — Вашингто́н.

В «Словаре ударений» 2000 года по сравнению с предыдущим изданием, которое вышло в 1993 году, было изменено, по самым скромным подсчётам, более 2000 рекомендаций. Фонетический уровень языка не меняется так быстро, даже в эпохи бурных социальных перемен. Просто в предыдущих изданиях во многих случаях предпочтение отдавалось акцентным вариантам, нарушавшим русские культурно-языковые традиции, например: Ба́латон, Ви́сбаден, Джон Го́лсуорси, Иоганн Гу́тенберг, Карл Густав Ма́ннергейм, Тур Хе́йердал (но ведь произносят Балато́н, Висба́ден, «Сага о Форсайтах» Голсуо́рси, Гутенбе́рг, линия Маннерге́йма).

Акцентные и произносительные варианты, рекомендуемые в орфоэпических словарях для эфира, должны соответствовать ожиданиям большей части аудитории радио и телевидения. Если журналист, заглянув в «Словарь ударений русского языка» 1993 года, будет произносить у микрофона заимствованные имена собственные с ударениями, появившимися в этом издании под влиянием энциклопедических справочников, например: Ба́ли, Леонард Бе́рнстайн, Ма́рлон Бра́ндо, Герни́ка, Ка́тынь, Ли́хтенштейн, Ма́ннергейм, Си́дней, Су́ботица, Тур Хе́йердал, — то это будет снижать престиж журналиста в глазах радиослушателей и телезрителей, так как использование этих вариантов будет свидетельствовать о незнании им русских культурно-языковых традиций.

В том, что современные молодые журналисты не владеют традиционными для образованных людей в России вариантами ударения и произношения, проявляется более широкая проблема: это свидетельствует об очень низком, к сожалению, уровне общего культурного развития некоторых сегодняшних работников российского радио и телевидения. Например, в русской фонограмме показанной телеканалом «Культура» экранизации одного из детективов Агаты Кристи опера Джакомо Пуччини «Богема» несколько раз называется «Богемия», т. е. ни переводчик, заново переводящий название оперы, ни редактор русского текста, ни режиссёр дубляжа, ни актёры, озвучивавшие фильм, никогда не слышали о довольно популярном в России музыкальном произведении.

Журналисты радиостанции «Свобода» упорно называют представшего перед Гаагским трибуналом Ра́дована Кара́джича Ра́дованом Ка́раджичем. В ответ на замечание о месте ударения в этой фамилии, сделанное позвонившим в прямой эфир слушателем, ведущий передачи сказал, что «ударение на первом слоге правильное, так как именно оно соответствует сербскому произношению». Такой, к сожалению, часто встречающийся подход провоцирует журналистов на использование акцентных и произносительных вариантов, которые могут быть квалифицированы как особый тип просторечия. В данном случае сотрудники радио-станции «Свобода», во-первых, не учитывают давно сложившейся русской культурно-языковой традиции: однофамильцем находящегося сейчас в Гааге политика был выдающийся сербский просветитель Вук Кара́джич, который известен многим культурным людям в России. Во-вторых, журналисты «Свободы» забыли, что в начале 90-х годов прошлого века в российском эфире слово «Кара́джич» произносилось с ударением на втором слоге. В русском языке действует хорошо известная лингвистам тенденция к ритмическому равновесию: в многосложных словах «ударение, как бы боясь нарушить равновесие слова, чуждается конечных слогов и стремится занять срединный слог». Перенос ударения в фамилии Караджич с начального слога на срединный — одно из её проявлений.

Ориентация на иностранный язык, на язык-источник, наблюдалась в предыдущих изданиях «Словаря ударений» при выборе не только акцентных, но и произносительных вариантов имени собственного: Вильгельм Хауф (но большинство из нас знает сказки Гауфа), Ханс Кристиа́н Андерсен. Иногда это может
приводить к курьёзам.

В фильме Эльдара Рязанова «Андерсен. Жизнь без любви» главного героя называют Ханс Кри́стиан. При этом на экране наплывом появляется книга сказок, на обложке которой по-русски пишется: «Г. Х. Андерсен», т. е. так, как мы привыкли его называть в соответствии с русской традицией с детства — Ганс Христиа́н Андерсен.

Ведущий одной из программ телеканала «Культура» утверждал, что по-русски правильно Рёрих, а не [Рэ́]рих, так как это немецкая фамилия. Именно этот произносительный вариант даётся в «Большом энциклопедическом словаре». По моему мнению, энциклопедические издания вообще нельзя использовать как справочные пособия по произношению имён собственных или по ударению в них. Это касается тех слов, которые давно вошли в русский культурный обиход и по отношению к которым давно сложились русские культурно-языковые традиции. Один из участников передачи «Апокриф» «правильно», по его мнению, называл основоположника психоанализа Фройд опять-таки потому, что так это произносится
по-немецки. Варианты Рёрих, Фройд могут использоваться актёрами как характерологическое средство, как фоностилистическая чёрточка для создания образа жеманного, манерного человека, однако они не должны служить нейтральными средствами номинации в информационных программах.

Недавно телеканал «Культура» передавал запись концерта скрипача Максима Венгерова. Когда исполнялась пьеса Фрица Крейслера, то в конферансе и в субтитрах знаменитый австрийский композитор был назван Фрицем Крайслером. Вряд ли работники «Культуры», готовя к эфиру эту передачу, впервые в жизни услышали имя выдающегося мастера скрипичных миниатюр, которого в России весь ХХ век называли Крейслером, а не Крайслером. Это отражает давнюю русскую традицию — при заимствовании немецких слов дифтонг [ai] передавать как [ei], ср.: Лейпциг, Рейн, Альберт Эйнштейн. Видимо, дело здесь в отсутствии у людей, написавших в субтитрах «Крайслер», представления об иерархии критериев, которыми целесообразно руковод-ствоваться в подобных случаях.

В данном словаре, в отличие от энциклопедических изданий и некоторых ориентирующихся на них лингвистических словарей, для эфира рекомендуются акцентные варианты, имеющие устойчивую русскую традицию, например: Бали́, Лихтенште́йн, Сидне́й. В этих и подобных случаях для энциклопедических изданий характерен формально-этимологический подход: не учитываются сложившиеся на русской почве — в результате действия акцентологических закономерностей русского языка — традиции. Многочисленные примеры из стихов разного времени и разного художественного уровня убедительно свидетельствуют о правомерности сделанного в словаре выбора:

На дивном острове Бали́
От мира шумного вдали
Теряли голову в тиши
Две романтичные души…
(Габриэлла, 2004);

Помахали верхушками ели
И в заснеженной скрылись дали,
Я летел к своей призрачной цели
На таинственный остров Бали́…
(Кубик Рубик, 2006);

Она просилась на Бали́ —
Я ей ответил: «Отвали!»
(Серж Хара, 2007 );

Было. Свой сборник возил на Бали́.
Держался вполне пуповидно.
Пальмы, мартышки, прибой, корабли…
Читателей, правда, не видно…
(Ксенин, 2008 );

Мы лежим, от счастья молчаливы,
Замирает сладко детский дух.
Мы в траве, вокруг синеют сливы,
Мама Lichtenstéin читает вслух.
(Марина Цветаева, 1909 );

Из Сиднея́ в Судан,
Из Судана в Сидне́й
Гнал корабли из порта в порт.
И под каждым вымпелом —
Звон цепей
И смех павианий жирных морд…
(Сергей Обрадович, 1922 );

Взгляд
на прощанье
радуя,
В дожде
цветных огней
Зажглась
ночная радуга —
Пылающий
Сидне́й…
Стремительным
движеньем
Взметнувшийся
до звёзд,
Их чётким
отраженьем
Застыл
Сидне́йский мост…
(Сергей Наровчатов, 1978);

В вечернем клубе я читал в Сидне́е,
И на меня смотрели, сатанея,
Капиталисты двадцати мастей…
«Скажите, там на севере, в России,
Поэты все, как Пушкин ли, такие!» —
И снова сел туда, откуда встал.
Я вспомнил Беллу, Роберта, Андрея;
Хотел сказать «не все», — но я в Сидне́е! —
И я ответил: «Все». И ахнул зал…
(Евгений Евтушенко, 2003);

Где-нибудь под диваном у них Марсель или Сидне́й —
Пальмы, кабаки, смазливые покладистые певички…
С каждым годом всё упоительней, всё больней
За тобой наблюдать, изучать повадки твои, твои привычки…
(Александр Танков, 2004);

Моим дыханьем ты была согрета.
Как я любил! — чем старше, тем сильней.
(Уехать бы в какой-нибудь Сидне́й,
Не дожидаясь нежного привета!)
(Виктор Пеленягрэ, 2005);

Ты презираешь жизни невзгоды,
Смотришь часами прогноз погоды,
В Париже гроза, и в тумане Сидне́й,
На Камчатке дожди, что может быть важней?
(Светлана Борщенко, 2005).

Стихов, в которых были бы представлены другие акцентные варианты слов Бали, Лихтенштейн, Сидней, мною не обнаружено.

В жизни многих русских слов бывают периоды, когда они имеют два равноправных варианта произношения или ударения, то есть два варианта, в одинаковой степени соответствующие литературной норме. Однако «Словарь ударений русского языка», адресованный в первую очередь работникам радио и телевидения, даёт только один из сосуществующих в языке произносительных или акцентных вариантов. Это отнюдь не означает, что авторы и редакторы этого специализированного издания считают правильным лишь один вариант. Они признают вариативность нормы. Принцип одного варианта соблюдается ими для того, чтобы не провоцировать разнобоя в эфире, чтобы не возникала ситуация, которую когда-то высмеяли дикторы радио в шуточных куплетах на юбилее Д. Э. Розенталя: «Собкор сказал «Кара́кас», а диктор — «Карака́с». Подобное наблюдается в современном эфире каждый день. Ведущая программы «Время» в подводке говорит о государственных деятелях Греции — дяде и племяннике Караманли́сах, а в репортаже у племянника уже почему-то другая фамилия — Карама́нлис.

Обозреватель ТВЦ в одной и той же передаче главу Сбербанка России называет то Г[рэ]ф, то Г[р’е]ф. В одной из «Исторических хроник» (телеканал «Россия») автор «Пигмалиона» упоминается шесть раз: три раза Берна́рд Шоу и столько же Бе́рнард Шоу. В этой же передаче приезжают в Э́динбург, а находятся — в Эдинбу́рге. Такой разнобой в эфире нежелателен.

Традиция рекомендовать для использования на радио и телевидении только один вариант ударения или произношения идёт от первых орфоэпических изданий, адресованных работникам эфира. Эта традиция опирается на работы отечественных русистов конца ХIХ — первой половины ХХ века, для которых было характерно стремление возвести в ранг нормативного лишь один из сосуществующих вариантов.

В энциклопедических словарях предлагаются варианты транслитерации некоторых заимствованных имён собственных, например: Рабиндранат Тагор (Тхакур), Вильгельм Хауф (Гауф).

В «Словаре трудностей русского языка для работников СМИ» осуществлён выбор для эфира одного фонетического варианта и в этих случаях, причём предпочтение всегда отдаётся традиционному для русского языка варианту произношения: Рабиндранат Тагор, Вильгельм Гауф.

В отличие от других орфоэпических изданий, в «Словаре трудностей русского языка для работников СМИ» предпринята также попытка выбрать предпочтительный вариант из фонематических разновидностей слова, т. е. из произносительных вариантов, закрепленных в орфографии, например: Телемах и Телемак (на первом месте даётся вариант, рекомендуемый для эфира; этот вариант, кроме того, выделяется цветом).

При выборе варианта произношения или ударения имени собственного иноязычного происхождения, по моему мнению, следует руководствоваться простым принципом: прежде всего нужно учитывать сложившиеся на русской почве традиции. Если же журналисту выпадает честь первым вводить какое-то иностранное слово в русский обиход, а лингвисту — кодифицировать его произношение и ударение в словаре, то в этом случае, конечно, правомерно ориентироваться на язык-источник.