Отпетый дурак и грубый пол

Отпетый дурак толкуется как ‘безнадёжно бестолковый, крайне неразумный’. Само словосочетание имеет субстантивный характер, а толкование — адъективный. Расхождение частеречной принадлежности толкования и толкуемого вполне обычно для ведомственных милицейских словариков советского периода35, но в профессиональной лексикографии встречается нечасто.

Но дело не в этом: тут примат культурологических установок над лингвистическими очевиден, поскольку обсуждение отпетого дурака на двух с половиной столбцах формата А4 (стр. 507—508) во фразеологическом словаре вообще вряд ли уместно.

На всякий случай напомню, что, например, в МАСе отпетый, среди прочего, имеет значение ‘неисправимый, безнадежный в каких-л. своих отрицательных качествах’, а дурак — ‘глупый, тупой человек’, для аккуратности от себя добавлю «…мужского пола».

При образовании словосочетания отпетый дурак смыслы складываются, получается ‘неисправимый, безнадежный в проявлении своей глупости, тупости человек мужского пола’. Если поправить толкование, предложенное в рассматриваемом словаре, получится ‘безнадёжно бестолковый, крайне неразумный человек мужского пола’. В чем неаддитивность смысла — то есть фразеологичность — в словосочетании отпетый дурак, остается неясным.

В основном тексте я написал, что это выражение «в лучшем случае претендует на статус коллокации». Для коллокации неаддитивность смысла не обязательна; если отличающийся исключительным развитием своих свойств дурак часто зовется отпетым, словосочетание следует признать коллокацией.

Сочетаемость можно исследовать путем чистой интроспекции или «на глазок», заглянув в несколько текстов. Но можно получать и объективные данные. При выявлении различных свойств единиц лексикона я привык работать сегментно-статистическим методом.

Суть этой методики сводится к сопоставлению частоты появления лексической или фразеологической единицы в массивах оцифрованных текстов разных типов (официальные тексты, классическая, современная профессиональная и сетевая беллетристика, публицистика, блоги и т. п.), а также в сегментах Интернета с различной доменной или территориальной привязкой.

В дальнейшем я буду опираться на результаты поисков в четырех сегментах Интернета:

1. Раздел «Классика» Библиотеки Максима Мошкова (az.lib.ru);

2. Журнальная проза середины 1990-х — 2000-х гг. на сайте «Журнальный зал» (magazines.russ.ru);

3. Раздел «Самиздат» Библиотеки Максима Мошкова (zhurnal.lib.ru) — это самодеятельная сетевая литература, часто невысоких эстетических достоинств, что мало сказывается на сегменте как лингвистическом источнике.

4. Частные временные и территориальные подсегменты блогосферы36 в варианте «сгруппировано по авторам» (то есть каждый блог представлен в выдаче один раз).

В «Классике» среди первых 50 выданных Яндексом единиц на запрос отпетый причастие от отпеть частотнее сочетания прилагательного с любым конкретным существительным, затем идет отпетый народ (8 текстов); что за народ так характеризуется, видно по такой цитате из Мельникова-Печерского («В лесах»): Любого возьми — из плута скроён, мошенником подбит!.. Народ отпетый!..; из других выданных документов сюда примыкают разбойник, вор, головорез, мошенник, плут, каторжник, шулер и просто мерзавец. Четырежды встретились отпетые пьяницы. А еще гороховый шут, сорванец, озорник и даже либерал.

Отпетых дураков — дважды по половине: Вот жена обращается к мужу: — Зачем тут это полотенце? А! он утирался! Опять был в бане? И вечно-то хлещет свой чай! Ну, что на меня глаза выпучил, отпетый дурак? (Достоевский. Дядюшкин сон); тут небольшие неувязки с семантикой: в этом контексте у слова дурак реализуется подзначение, которое в словаре Ушакова трактуется просто: «бранное слово». Второй пример таков: Приверженец и поклонник Белинского в глазах моих человек отпетый и, просто сказать, петый дурак (Вяземский. Старая записная книжка) — тут небольшая неувязка по форме.

Основное отличие современных художественных текстов — редкость причастия. А у прилагательного полный разнобой в сочетаемости: из первых 50 текстов, выданных Яндексом на сайте «Журнального зала», отпетыми по два раза оказались народ, бездельник и грешник; появились вряд ли возможные сто лет назад отпетые интернационалист, террорист, однолюб и шестидесятник. Наверняка нашлись и дураки, но я до них недолистал страницы: на первой не было ни одного.

Конечно, нужно проверить сочетаемость дурака. Тут я пошел путем наименьшего сопротивления — нескольким профессиональным лингвистам задал вопрос Как будет Magn от дурака? То ли от начитанности, то ли случайно, все повторяли за классиком: «Magn (дурак) = круглый» [Ю. Д. Апресян. Лексическая семантика, М.: Наука, 1974, стр. 45]. А тут как раз неаддитивность смысла налицо.

Кстати, в БФС выражений круглый дурак (круглая дура) нет. Верно ли, что в этой ситуации их придется интерпретировать как свободные словосочетания и худоба дурака/дуры будет препятствовать именованию их круглыми? Набитых дур/дураков в словаре также нет, хотя фразеологический характер этих словосочетаний «для русского языка вообще» отмечается регулярно. Неужели упоминание набитого дурака в СМИ придется толковать с уклоном в сторону таксидермии, признавая первый элемент словосочетания причастием от глагола со значением ‘плотно вкладывая, втискивая внутрь, наполнить чем-л.’?

В продолжение Приложения 8: Общее замечание о качестве толкований

Начиная с Даля и заканчивая т. 5 нового БАСа, дурак везде оказывается бесполым человеком, что справедливо лишь для генерализованных контекстов (две беды — дураки и дороги). То же часто происходит и с функционально схожими обозначениями лиц, которые в таких контекстах трудно представить. Например, у Н. Ю. Шведовой красавец — ‘человек с красивой внешностью’ (хотя чисто мужской коллектив словаря Д. Н. Ушакова дал толкование ‘красивый мужчина’). При придании подобному абсурду (а его в толковых словарях немало) статуса нормы придется выбирать. Либо фразы типа Марь-Иванна, хоть дурак, но красавец считать безупречными, либо описать контексты, в которых женщина из категории «человек» исключается. Второе как минимум подразумевает заметную правку отечественного законодательства, а первое — подлинная революция в русском языке.

Подозреваю, что фразеологизм грубый пол был сконструирован для создания бинарной оппозиции с реально существующим, но устаревшим выражением нежный пол; оба получают функционально-стилистическую помету Реч. стандарт, хотя к нежному полу из этого ряда помет более подошло бы книжн.

Аргументацию начну с материалов НКРЯ. Вполне естественно соотнести встречаемость нежного пола со слабым и прекрасным. Хронологическая статистика числа текстов такова:

Вероятно, этого достаточно, чтобы счесть нежный пол чересчур устаревшим для современного речевого стандарта. Однако для нежного пола материала мало: слишком низки абсолютные цифры, и колебания в один-два документа в ту или другую сторону существенно изменили бы картину. Обратимся к сегментно-статистическому методу.

«В норме», если некоторая единица словаря, выражаясь в терминах БФС, была речевым стандартом в XIX в. и столь же употребима в начале XXI в., в текстах «Журнального зала» она встречается в 2—3 раза чаще, чем в «Классике» Библиотеки Мошкова37; конечно, многое зависит и от значения конкретной единицы, так что и равная встречаемость, и четырехкратное и более значительное преобладание слова в «Журнальном зале» может не свидетельствовать об устаревании или экспансии конкретной единицы (детальнее см. ниже в Табл. 14 Прил. 12). В «Классике» численно преобладают тексты второй половины XIX — начала XX в., текстов XVIII века немного.

Словосочетание нежный пол встретилось здесь в 35 произведениях, четыре из которых относятся к XVIII веку, еще 11 — к первой четверти XIX века: И. И. Дмитриев, «Дон-Кишот» (1805) и «Надпись к Амуру» (между 1814 и 1818), Е. Дашкова, «Нечто из записной моей книжки» (1806), М. С. Милонов «К А.П.Б...Й» [Анне Буниной] (1810), Ю. Ф. Лисянский, «Путешествие вокруг света на корабле „Нева“ в 1803—1806 годах»38 (1812), В. А. Жуковский, «Пустынник» (1812), К. Рылеев, «Победная песнь героям» (1813) и «Чудак» (1823), Ф. Глинка, «Письма русского офицера» (1815—1816), Ф. Тютчев «Двум друзьям» (1816), И. А. Крылов, «Муха и Пчела» (1821—1823).

Такая хронология говорит о постепенном устаревании выражения еще в XIX в., но это становится совершенно очевидным, если посмотреть, как часто фразеологизм встречается у наших современников.

В «Журнальном зале» выражение нежный пол встретилось в семи текстах, при этом в одном случае (Критическая Масса, 2004, № 1) цитируется «Модное ежемесячное издание, или Библиотека для дамского туалета» Николая Новикова за 1779 год (О вы! Которых в дар нам дали небеса, / Прекрасный нежный пол, природы всей краса), в другом (Нева, 2009 № 8) приводятся отрывки из намеренно архаизованного перевода вышедшего в оригинале в 1771 г. романа Л.-С. Мерсье «Год две тысячи четыреста сороковой» (не видно было среди них женщин, сего слабого и нежного пола, предназначенного природой для сладостных и счастливых обязанностей, а не для того, чтобы таскать тяжести, своим видом печаля взоры прохожих).

Соотношение текстов в «Классике» и «Журнальном зале» (35:7) указывает на очевидную архаичность. В точности то же получается при сопоставлении встречаемости в соответствующих сегментах нежного пола со слабым и прекрасным. В «Классике» слабый пол обнаруживается в 52 текстах (прекрасный пол — в 100 текстах) — сопоставимо с нежным полом, однако здесь от XVIII — начала XIX века вхождений заметно меньше. Для слабого пола — всего четыре: «Россияда» М. Хераскова (1779), его же «Вечность» (1806), «История государства Российского» Н. М. Карамзина (том 2 — 1816 и том 9 — 1818); следующее появление — в сочинении Н. И. Надеждина «О происхождении, природе и судьбах поэзии, называемой романтической» (1830).

В «Журнальном зале» на слабый пол находится 293 текста (на прекрасный пол — 299 текстов) — в пять с лишним раз чаще, чем в «Классике»39, при том что число упоминаний нежного пола сократилось в пять раз. Синхронное же соотношение слабого и нежного пола в профессиональной литературе рубежа XX—XXI веков составляет уже около 40:1.

Но наиболее контрастными оказываются данные блогосферы: за 2009 г. выражение нежный пол встретилось в 14 московских блогах, при этом четырежды это были литературные цитаты, дважды — собственная поэзия, в шести случаях было спонтанное использование выражения по отношению к женщинам, один раз речь шла о ребенке-мальчике (сильный нежный пол, по контексту скорее следовало бы сказать нежный сильный пол) и в одном случае о суке, забравшейся на подушку, с очевидной стилизацией под архаику (Оне дама-с, нежный пол, им можно-с). Слабый пол был упомянут в 726 московских блогах только за второе полугодие 2009 г.40 (прекрасный пол — в 633 блогах): разница в два порядка. На этом фоне архаичность нежного пола проступает вполне явственно.

А что касается грубого пола, то такого фразеологизма в русском языке нет и не бывало. Из русских классиков, представленных в Библиотеке Мошкова, такое словосочетание употребил лишь Н. С. Лесков в письме к М. Г. Пейкер (21.06.1879): Скуки здесь вдоволь, а грубо-циничного немецкого разврата еще более. Немецкие Дианы охотятся по лесам, поражая грубый пол своими стрелами, а людей бестолковых бьют зонтиками, что уже и со мною случилось <...>. В «Журнальном зале» — только шум (По нарочито грубым полам загремели неуклюжие деревянные кресла). В базе СМИ «Интегрум» нашелся один релевантный газетный текст: Женщины за прилавками, женщины толпами бродят у стендов, а случайно забежавшие представители грубого пола мечутся между светофорных улыбок дилеров косметических фирм, как зайцы в пивбаре, и норовят выскочить вон, потея от напряжения (Брянское время, 01.06.2000). Еще один текст (Петербургский Час Пик; 22.10.2008) имеет равное отношение к женщинам и мужчинам: Да, конечно, в человеке бушует пол ‹…› грубый пол, звериный пол оканчивается опустошением и отвращением. В московской блогосфере то же выражение за все годы встретилось пять раз, но однажды в применении к женщинам (?), некто quesha 13.02.2006 обнародовал стихи:

на руках я собой повис,

тело жирное хочет вниз —

там, внизу меня встретит он —

женский, грубый пол!

Вхождения типа грубый пол из неструганых дубовых досок я, естественно, не считал.

Соположения прилагательных и существительных представляют собой экзотику только при их заведомой несовместимости по смыслу. В английском языке спонтанно вполне могут многократно возникать и colourless ideas, и green ideas 41; другое дело — colourless green ideas, которые еще и sleep furiously: такое случайно повториться не может. То же и с русским грубым полом: мои вышеизложенные статистически ориентированные аргументы меня убеждают, что это словосочетание не имеет отношения к фразеологии: простое соположение определяемого с определением.

А каковы же основания для помещения фразеологизма в кодифицированный словарь? Среди примеров в статье один имеет атрибуцию «Форумы на 3dnews.ru», еще пять помечены «Реч.»42; это, вероятно, означает, что автору вообще не удалось обнаружить авторских примеров. Довольно неожиданно для кодифицированного фразеологизма.

В статье сказано, что «в основе образа фразеол. лежит перифраз — употребление вместо прямого названия объекта выражения, описательно передающего смысл этого названия с выделением одного типичного признака. Кроме того, в создании образа фразеол. участвует антитеза (противопоставление), ‹…› ср. грубый пол (мужчины) — нежный пол (женщины)».

Антитеза есть, но она не участвует «в создании образа фразеол.», она стимулирует изобретение фразеологизма грубый пол для заполнения пустовавшей клетки в культурологической концепции бинарных оппозиций. В культурологии — пусть расцветают сто цветов, на то и культурология. И в объективно описываемой норме русского языка на самом деле не обойтись без расцвета достаточно многих цветов. Не вполне понимаю, какого рода норм ждал законодатель для «современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации», устанавливая, что порядок их утверждения «определяется Правительством Российской Федерации», но вряд ли он рассчитывал на полное разнообразие.

35 Ср. в «Словаре воровского жаргона» (Вильнюс, 1965): арапа ‘не уплатить проигранную сумму’, меняться наездниками ‘групповое сожительство’, ярмо ‘сознаться в предъявленном обвинении’. Многочисленные примеры этого рода можно найти в «Собрании русских воровских словарей» В. Козловского (Тт. I—IV. New York: Chalidze Publications, 1983).

36 Максимальная выдача Яндекса — 1000 единиц (в зависимости от типа поиска — сайтов, страниц, записей в блогах и т. п.), объявленное поисковиком число найденных документов может быть на порядки больше, но чем выше оно, тем менее достоверно; доверия заслуживают лишь числа, незначительно превышающие 1000. Вследствие этого поиск в блогосфере часто приходится вести по ограниченному сегменту даже тогда, когда содержательно в этом нет необходимости.

37 Это положение на начало 2010 г. и касается числа выдаваемых Яндексом страниц, включая дублеты. Оно изменяется в зависимости изменений в алгоритме поиска Яндекса (дублеты могут не выдаваться или выдаваться частично), так что «нормальное» соотношение выдаваемого время от времени приходится перепроверять. Реальное соотношение уникальных текстов (не дублетов) постепенно меняется в пользу «Журнального зала», поскольку этот сегмент пополняется последние годы быстрее «Классики».

38 Справедливости ради надо указать, что это название издания 1947 г., сокращенного за счет приложений. Когда-то мне приходилось заниматься историей гавайского консонантизма и работать со словариками, приложенными к оригинальному изданию. Оно называется Путешествие вокруг света в 1803.4.5 и 1806 годах по повелению Его Императорского Величества Александра I, на корабле «Неве», под начальством флота капитан-лейтенанта и кавалера Юрия Лисянского.

39 Это следствие экспансии гендерной проблематики в текстах: встречаемость выражения сильный пол от «Классики» к «Журнальному залу» выросла с 15 до 168.

40 Годовая цифра будет заметно больше 1000, поэтому недостоверна.

41 И в самом деле: Гугл на запрос "colourless ideas" после шести сайтов, перепевающих Хомского, выдает английский перевод из Шопенгауэра, по-английски озаглавленный «On Human Nature: Ethical Reflections». Там сказано, что философ-теоретик преобразует жизнь в идеи, а философ-практик — наоборот. При этом выясняется, что нам сложно находиться под воздействием не реальных сущностей, but by a mere image of them, by cold, colourless ideas, which are related to experience as the shadow of Orcus to life. Понимаю, что учения философа-теоретика я безмерно вульгаризирую, но английская цитата дословна. Если бы cold, colourless ideas, содержащиеся в кодифицированных словарях, не соотносились с действительностью именно так же, как тень Плутона с действительностью — не об чем было и бы говорить.

42 В списке сокращений и при описании зоны «Иллюстративный материал» в разделе «Как пользоваться словарем» (стр. 16) про «Реч.» ничего не сказано. Вероятно, это речение, но помета может стоять после иллюстрации из трех предложений.

Вернуться к статье